Язык и семиотика тела. Том 2. Естественный язык и язык жестов в коммуникативной деятельности человека
Шрифт:
На то, что благодарность исходит из сердца, указывает не только данный жест, но и такие высказывания, как Сердечно вам признателен; Благодарю вас от всего сердца и др. Грудь и положение рук на ней, точнее передаваемый такими телесными компонентами смысл, в жесте хорошо соединяются со смыслом приведенных высказываний. В группе знаковых движений, прерывающих контакт с собеседником 31 , таких как отвернуться, отвести глаза, опустить глаза, резко повернуть голову в сторону и т. п., телесный компонент с наиболее высокой коммуникативной значимостью – это признак переменной ориентации соответственно тела, глаз и головы (см. §5 гл. II т. 1). Именно смена ориентации соматического объекта часто сопровождает такие выражения, как Видеть тебя не хочу!; Глаза б мои на тебя
31
Этот класс жестов играет заметную роль в русском языке тела и русской культуре (см. об этом в книге (Крейдлин 2002)).
При образовании сложных жестов из простых знаковых единиц (синтез жестов) или при членении сложных жестов на простые знаковые компоненты (анализ жестов) мы сталкиваемся непосредственно с проблемой, известной в лингвистике и семиотике под названием проблемы композициональности.
Проблема композициональности непосредственно связана с употреблением простых языковых единиц в составе более сложных. Ее решение состоит в ответе на вопрос, является ли смысл целого сочетания суммой смыслов его частей, то есть «складываются» ли смыслы без каких-либо наращений или редукций. Известно, что чем более идиоматичной является языковая единица, тем больше вероятность, что принцип композициональности не соблюдается. Так, смысл фразеологической единицы никогда не равен сумме смыслов частей, даже если эти части представляют собой существующие в языке лексические единицы, ср. фразеологизм съесть собаку.
Проблема композициональности в языке жестов распространяется и на внутренний, и на внешний синтаксис. Больше того, можно говорить о композициональности resp. некомпозициональности также и физических реализаций жестов.
Рассмотрим пример, показывающий роль отдельных телесных компонентов в описании жестов, и посмотрим, «складываются» ли они с телесными компонентами в составе того же жеста или, возможно, в составе других жестов (а если складываются, то при каких условиях). При этом, что важно, такое сложение может касаться либо исключительно смыслов, либо исключительно форм, либо и того и другого 32 .
32
Ср. в этой связи важную для теории словообразования тройку понятий «формальная производность», или «производность по форме», «смысловая производность», или «производность по смыслу», и просто «производность», включающая в себя и ту и другую (Мельчук 1967).
Хотя приводимый ниже пример – это жест не из разряда лекторских, аналогичные проблемы встают и при синтезе/анализе лекторских жестов.
Иллюстративный жест бить себя в грудь 33 , то есть жест, в норме сопровождающийся определенными словами, имеет сложную семантическую организацию. В его толкование входят несколько смысловых компонентов, соответствующих одному и тому же компоненту формы жеста – «контакт руки с грудью». Эти смысловые компоненты таковы:
33
Его подробное («целостное») описание дано в (СЯРЖ 2001); здесь же демонстрируется возможный способ его описания на основе принципа композициональности.
(а) ‘жестикулирующий считает слова, сопровождающие данный жест, истинными’.
Данный смысловой компонент в русском языке жестов и в русском языке соотносится с сердцем, которое находится в груди. Положение рук на груди хорошо сочетается с этим смыслом, о чем говорят многие данные. Так, в русской культуре слова, чувства и поступки, идущие от сердца, считаются искренними и потому истинными – ср. предложения От всего сердца за вас радуюсь; Она всегда поступает, как велит сердце. То, что вырывается из груди, что трудно скрыть, тоже считается истинным.
О связи груди и сердца с истинностью и искренностью говорят также факты, относящиеся к русскому языку тела. Сопоставим жест бить себя в грудь с жестом приложить руку к груди. Жест приложить руку к груди является многозначным и в своих трех значениях соотносится соответственно со смыслами ‘умоляю’, ‘убеждаю’, ‘благодарю’, а каждый из этих смыслов, в свою очередь, связан с компонентами ‘искренность’ или ‘истинность’. Таким образом, именно телесный компонент «контакт руки с грудью» в обоих жестах передает смысл, о котором мы здесь говорим.
(б) ‘жестикулирующий указывает на себя’ 34 .
В русской культуре такое указание регулярно соотносится с частью тела «грудь» – в отличие, например, от китайской культуры, где смысл ‘указание на себя’ передается физически указанием на нос, то есть физическая реализация этого смысла иная.
(в) ‘жестикулирующий ручается в том, что его слова истинны’.
О связи данного смыслового компонента с физическими, телесными компонентами говорят следующие факты. Во-первых, глагол ручаться и имя рука являются однокоренными словами; кроме того, письменное поручительство нередко закрепляется подписью, которая делается рукой, а устное поручительство скрепляется рукопожатием. Во-вторых, рассматриваемый смысловой компонент связан с еще одним телесным компонентом, а именно с грудью, но эта связь выявляется в результате более сложного и глубокого анализа. Дело в том, что смысл ‘ручаться’ связан со смыслом ‘клясться’ – их связывает по крайней мере смысловой компонент ‘уверенность субъекта в истинности произносимых слов’. Клятва же является не только обыденным, но и культурно значимым речевым актом (не случайно существуют специальные предметы клятвы, подчеркивающие культурную значимость этого акта: тфилин 35 , перстень, крест). Очень важно тут, что нательный крест носят именно на сердце (а сердце – это вместилище души), поэтому, совершая жест бить себя в грудь, жестикулирующий указывает на место, где располагается крест. См. также другие русские жесты, связанные с грудью и крестом: перекреститься и скрестить руки на груди.
34
Противопоставление жестов, направленных на отправителя сообщения, и жестов, направленных на адресата сообщения, является существенным для устного, особенно лекторского, диалога.
35
Тфилин – это коробочка, сделанная из цельного куска телячьей кожи, куда иудеи заворачивают полоски пергамента – отрывки из Торы, представляющие собой заповеди, которые верующие евреи по наступлении совершеннолетия должны исполнять в течение дня. Тфилин укрепляют на бицепсе руки, точнее на выпуклости мускула между локтем и плечом, и этот священный предмет канонически обращен к сердцу. Тфилин как знак завета с Богом может служить предметом клятвы.
Другой смысловой компонент, входящий в толкование жеста, это ‘жестикулирующий пытается убедить в чем-то адресата’. Он частично реализуется в телесном компоненте «взгляд в глаза адресату». ‘Убеждение’ связано с ‘пониманием’, а по глазам можно прочесть, понимает человек сказанное ему или нет. Взгляд в глаза в русской культуре сопровождает многие семиотические акты, такие как клятва, убеждение, мольба, выражение благодарности.
Интенсивность желания убедить адресата передается в этом жесте также и физическим компонентом ‘многократность <исполнения жеста>’. Данный компонент характеризует многие жесты, связанные с интенсивностью, ср. перебирать пальцами, топать ногами, бить поклоны, раскланиваться. Выражение интенсивности и многократность жестикуляции связаны с высказываниями, которые содержат повторы, например, Да-да-да!; Ни-ни-ни!; Приду, приду, приду! Ну сейчас, сейчас. Кроме того, эти смыслы и передающие их невербальные единицы согласуются со смыслами отдельных естественно-языковых высказываний, обычно тех из них, которые сопровождаются силовыми жестовыми ударениями. Это такие высказывания, как Ну сколько же раз тебе это можно говорить!; Раз, два, три!, и т. п., а также тексты считалок.
Выявленные смысловые компоненты, закрепленные за теми или иными знаковыми составляющими жеста, складываясь, дают смысл самого жеста бить себя в грудь. Преимущество лексикографического описания, построенного по принципу композициональности, состоит в следующем: оно позволяет описать значения жестовых морфем, выявить разные смысловые связи семантических составляющих в пределах жеста и через них – связи данного жеста с другими.
Характеризующие дейктические жесты в лекторском дискурсе являются композициональными: они складываются из смыслов ‘Y показывает на Х’ и ‘Y передает информацию (сообщает нечто) об Х’. Однако их композициональность не прямая: компонент ‘Y показывает на Х’ является дополнительным ассертивным компонентом, то есть ниже рангом, чем основной смысловой компонент. Таким образом, операция сложения смыслов предполагает здесь дополнительное преобразование – понижение в ранге одного из компонентов.
Правила образования сложных жестов из простых или из отдельных компонентов простых жестов должны учитывать, что средством поверхностного выражения смысловых компонентов в составе жеста могут служить также разные телесные признаки, в частности разные формы и размеры соматических объектов.
Проиллюстрируем это на двух примерах.
(а) Рассмотрим жест «шлагбаум», физическая реализация которого такова: одна или обе выпрямленные руки стоящего человека вытянуты горизонтально в сторону (стороны). Такие положение и форма рук напоминают положение закрытого шлагбаума (отсюда номинация жеста) и передают смысл ‘проход/проезд закрыт’. Другой компонент этого жеста – напряженный взгляд, устремленный на адресата и приказывающий ему остановиться. Соединение жестов рук и глаз передает приказ адресату остановиться перед закрытым проходом или проездом.