Язык любви
Шрифт:
– Но я уже все знаю. Будем считать, что это "производственная" или дипломная практика, как вам будет угодно.
– Никаких дипломов не будет, - отрезал Вэррис.
– Какого черта?
– взорвался Томс.
– Мне самому охота поэкспериментировать. Страшно интересно, что получится. Особенно, Подход 33-ЦВ. В теории звучит отлично. Интересно, каково это будет на практике? Поверьте, для лучшего усвоения теории нет ничего лучше опытов...
– Ты, что, приехал сюда с единственной целью стать суперсоблазнителем?
– с явным отвращением спросил Вэррис.
– Конечно, нет, - ответил Томс, - но немного практики ничуть...
– Сосредоточив свои знания на поиске механизма чувственности, ты обеднишь себя. Только любовь придаст истинный смысл твоим действиям. Ты достаточно много знаешь, чтобы удовлетворяться столь примитивными радостями.
Заглянув в себя, Томс понял, что Вэррис был прав, но упрямо продолжал стоять на своем.
– Я бы хотел сам убедиться и в этом тоже.
– Можешь отправляться, я тебя не держу, - сказал Вэррис.
– Но знай, обратно я тебя не приму. Я не хочу, чтобы меня обвинили в том, что я осчастливил Галактику новым Дон-Жуаном.
– Ладно. Оставим это. Давайте продолжать занятия.
– Нет. Ты только посмотри на себя. Еще несколько таких изнурительных уроков, и ты навсегда утеряешь способность любить. А это было бы весьма печально.
Томс вяло согласился.
– Я знаю одно отличное место, - вспомнил Вэррис, - чудесное место, где можно было бы отвлечься от любви.
Они сели в допотопный космолет Вэрриса и через пять дней приземлились на маленькой планете, у которой даже не было названия. Старик привел юношу на берег бурной огненно-красной реки, по которой неслись хлопья зеленой пены. Деревья, росшие по берегам, были низкорослые, причудливо изогнутые и алые. Даже трава была необычной - голубой и оранжевой.
– Какое странное место, - Томс удивленно оглядывался.
– Это единственный в этой части Галактики уголок, где ничто не напоминает о земном, - поспешил объяснить Вэррис.
– Поверь мне, я знаю, что говорю.
Томс подумал, не сошел ли старик с ума. Но вскоре он понял, что имел в виду Вэррис.
Многие месяцы Джефферсон Томс изучал человеческие чувства и поступки; человеческий дух витал над ним, проникая в его мысли во сне и наяву. Томс жил и дышал работой, жадно вбирая в себя знания, точно губка воду. Временами напряжение становилось невыносимым. Поэтому планета с красной рекой, алыми, причудливо изогнутыми карликами-деревьями и сине-оранжевой травой, где все было так необычно и ничто не напоминало о Земле, - стала для него местом истинного отдохновения.
Томс и Вэррис разделились, потому что даже общество друг друга стало им в тягость. Юноша проводил дни, бродя по берегу реки, дивясь на цветы, которые начинали стонать при его приближении. По ночам в небе играли в салочки три ущербные луны, а восходящее солнце ничуть не походило на желтое, земное.
В конце недели посвежевшие и отдохнувшие Томс и Вэррис возвратились в Джисел, столицу любви Тианы-2.
Томс изучил пятьсот шесть оттенков Истинной Любви, от зарождения первого робкого чувства до испепеляющей страсти такой силы, что только пяти мужчинам и одной женщине удалось ее испытать, причем самый стойкий из них прожил после этого не более часа.
С помощью блока крошечных калькуляторов он просчитал фазы нарастания любовного чувства.
Потом он познал тысячу ощущений, которые способно испытывать человеческое тело; он узнал, что надо сделать, чтобы довести эти ощущения до невыносимых, терпимых и, наконец, приятных.
Его обучили таким вещам, которые до него никто не осмеливался и, к счастью, еще долго не осмелится произнести вслух.
– Теперь, - сказал однажды Вэррис, - ты знаешь все.
– Все?
– Да, Томс. У сердца больше нет от тебя секретов, как, впрочем, и у души, мозга и прочих органов. Ты познал Язык Любви. Теперь ты можешь возвращаться к своей подруге.
– Ура!
– закричал Томс.
– Теперь я знаю, что ей сказать.
– Пошли мне открытку, - попросил Вэррис.
– Дай знать, как идут дела.
– Непременно, - пообещал Томс. Он горячо поблагодарил своего учителя и отправился на Землю.
Преодолев длинный и трудный путь, Джефферсон Томс спешил к дому Дорис. Лоб его покрылся испариной, руки тряслись. Несмотря на волнение, Томс точно определил свое состояние - Вторая Стадия Волнения в Предвкушении Встречи, дополненного легкими мазохистскими обертонами. К сожалению, даже точность формулировки не помогла успокоиться - все-таки это была его первая "производственная" практика. А вдруг он чего-нибудь не доучил?
Он позвонил в дверь. Когда она открылась, Томс увидел Дорис. Она была еще прекраснее, чем прежде - с дымчато-серыми глазами, волосами цвета ракетной струи, с едва заметными, но приятными округлостями фигуры. Томс почувствовал, как к горлу его подступил комок, и он неожиданно вспомнил осень, вечер, дождь и горящие свечи.
– Я вернулся, - прохрипел он.
– О, Джефф, - чуть слышно прошептала она.
Томс стоял, точно громом пораженный, не в состоянии вымолвить ни слова.
– Я так давно тебя не видела, Джефф, что стала подумывать, а правда ли все то, что мы говорили тогда друг другу? Теперь я точно знаю.
– Ты знаешь?
– Да, мой родной! Я ждала не напрасно. Я прождала бы еще сотню, нет, тысячу лет! Я люблю тебя, Джефф.
Она бросилась к нему.
– А теперь ты скажи, Джефф, - попросила она.
– Говори же.
Томс посмотрел на нее, ощутил волнение, оценил его по классификационной шкале, выбрал подходящее определение, проверил его, потом еще раз. После целого ряда оценок и тщательного обдумывания, убедившись в абсолютной верности выбора и приняв во внимание климатические условия, фазы луны, скорость и направление ветра, солнечные пятна и другие природные факторы, оказывающие большое влияние на чувства, он сказал:
– Дорогая моя, ты мне очень нравишься.
– Джефф! Неужели это все, что ты можешь сказать? Ведь Язык Любви...
– Язык Любви - дьявольски точная штука, - словно бы извиняясь, сказал Томс.
– Мне жаль, но фраза "Ты мне очень нравишься" абсолютно точно выражает то, что я чувствую.
– О, Джефф.
– К сожалению, это так, - промямлил он.
– Пошел ты к черту, Джефф!
За этим последовала бурная сцена, и они расстались. Томс отправился путешествовать.
Он работал то там, то здесь. Был клепальщиком на Сатурне, чистильщиком на Хелг-Винос-Трайдере, фермером в кооперативе на Израиле-4. Несколько лет он слонялся без дела по планетам Далмианской системы, живя большей частью подаянием. Позже, на Новилоцессиле он встретил симпатичную шатенку, поухаживал за ней, потом женился и обзавелся хозяйством.