You Would Never Know
Шрифт:
– Привет, ребята, с Рождеством!
– сказала Гермиона.
На ней был тот самый летящий по воздуху белый халат, а рубашку она теперь протягивала Северусу. Он медленно протянул руку за ней, буравя взглядом Гермиону.
Когда они наконец посмотрели на стоявших у камина ребят, то наткнулись на три округлившихся до размеров снитчей пар глаз. Но все эти глаза говорили разные вещи. Например у Джинни в глазах было: “Она всё-таки добилась своего!”, у Гарри: “Охренеть, ну дают!”. И только Рон был просто в тихом ужасе и шоке от всего происходящего.
– П-пахнет блинами, - первый подал голос Гарри.
– Да, я только
– Кх-кхм, - прокашлялся Гарри и сделал несколько неуверенных шагов вперед.
– Круто! Я ужасно голодная! Мы всю ночь не спали, - продолжила Джинни наконец сдвинувшись с места.
– А что вы делали?
– спросила Гермиона.
– Нам больше интересно, что делали вы!
– отозвался Рон, срывающимся на визг голосом, - Гермиона!
– Рон!
– одновременно воскликнули Гарри и Джинни.
– Рон, ты будешь блины?
– спросила Гермиона, направляясь к кухне.
Северус, за всё время не проронивший ни слова, стоял и чуть ли не с гордостью наблюдал за спокойствием Гермионы. Он был абсолютно уверен, что она не захочет рассказывать друзьям ничего из происшедшего. Видимо, Гарри и Джинни были больше введены в курс дела, нежели Рон. Северус хмыкнул и проследовал за Гермионой на кухню. Из гостиной доносились голоса троих ребят, которые яростно обсуждали сложившуюся ситуацию.
– Северус, накрой на стол, - сказала Гермиона, протягивая ему пять тарелок и сложенные на них ножи и вилки.
– Ты в порядке?
– спросил он, принимая посуду.
– А с чего мне быть не в порядке?
– лучезарно улыбнулась Гермиона и, встав на носочки, взялась за его плечи и поцеловала в губы лёгким поцелуем.
Теперь уже совершенно спокойный Северус отправился в столовую накрывать на стол. Гермиона зашла следом, неся в руке тарелку со стопкой блинов.
– Гермиона, мне нужно в туалет!
– услышали они крик Джинни.
– Дверь напротив лестницы!
– откликнулась она.
В столовую бодрым шагом зашёл Гарри, а за ним плёлся Рон, всё ещё пребывающий в шоке.
– Выглядит вкусно!
– Гарри потёр руки и чуть было не уселся на гермионино место за столом, но та его быстро оттуда прогнала.
Через несколько минут Гермиона принесла чай и кофе, лимонный пирог с вечера и всего понемногу, что было в холодильнике. Все были жутко голодные, поэтому с радостью набросились на завтрак. Гермиона была безумно рада, что Северус, который перестал ненавидяще на них смотреть, теперь даже перебросился с Гарри парой слов. Только Джинни всё время пихала Гермиону в бок, пытаясь показать ей, что хочет поговорить с ней наедине. Желание подруги понятно, но Гермионе стало казаться неправильным обсуждать всё это. Ей почему-то захотелось оставить все приятные мысли самой себе и не делиться ими с другими. Хотя никакой в этом проблемы нет, Джинни просто любопытная, а вот обсуждать всё это с Гарри и Роном она никогда не станет, даже если её будут пытать Круциатусом.
В итоге поговорить двум подругам так и не удалось, потому что Гарри, будто читая мысли Гермионы, поблагодарил за завтрак, обняв Гермиону и пожав руку Снейпа, заявил, что они уходят. Рон, который просто молчал весь завтрак, то и дело осуждающе поглядывая на Гермиону, просто кивнул и поднялся из-за стола.
Северус вышел в гостиную,
– Наконец-то, они ушли, - буркнул он, а Гермиона улыбнулась, - Компания идиотов.
– Да ладно тебе, - сказала она, - Я вообще им благодарна за такую спокойную реакцию.
– Уизли смотрел так, будто готов снести нам обоим головы.
– Ему просто нужно время, чтобы привыкнуть.
– Ты что, уже всё убрала?
– вскинул брови он, глядя на чистый стол в столовой.
Она кивнула и крепче прижалась к нему. А затем, подняв голову, посмотрела ему в глаза. От такого взгляда сердце Северуса приостановилось ненадолго, а затем забилось в бешеном ритме. Гермиона сделала шаг назад. Она медленно, даже будто ласково, взялась пальцами за пояс на халате и потянула за него. Он тут же развязался и повис вдоль бёдер. Северус неотрывно следил за всем, что она делает, пожирая её глазами. В его воображении она уже давно была абсолютно обнажённой. А до соединения фантазии и реальности оставались всего какие-то секунды. Гермиона взялась пальцами за края халата и резко распахнула его, спуская с плеч.
Она усмехнулась тому, как Северус смотрел на неё. Было видно, что он еле сдерживается, чтобы не наброситься на неё. Гермиона подошла к нему и принялась за пуговицы на его рубашке. Он поднял руки и провёл ладонями по её нежной спине, останавливая пальцы на лопатках. Эти остренькие косточки безумно нравились ему.
Освободив Северуса от рубашки, она взялась за его запястья своими руками и начала медленно двигаться назад, пока не упёрлась в стол. Она провела ладонями по всей длине рук Северуса и положила их на плечи, потянувшись к нему. Он наклонился к ней и накрыл её губы своими. И снова как в первый раз. Сносит голову. Всё начинает кружиться и исчезает, оставляя только их двоих в этом мире. И стол.
Стол, на который Северус подсадил Гермиону, не разрывая поцелуя. Гермиона рывком стянула с него штаны и, раздвинув ноги, сжала его бедра ступнями, а пояс - коленями.
– Ты думаешь, то, что было вчера, это самое приятное?
– он хитро усмехнулся, от чего Гермиона застонала и начала дрожать, ещё сильнее сжимая его тело ногами.
Он провёл ладонями от внутренней стороны её бёдер к коленям и, надавив на них, раздвинул ещё сильнее.
– Что ты делаешь?
– хриплым голосом спросила она, когда Северус опустился на колени.
– Сейчас узнаешь.
Гермиона внимательно за ним следила. А откинула голову только тогда, когда его язык опустился на её влажные половые губы. Она закричала, сжимая край стола пальцами. Хотела сжать колени, но сильные руки Северуса держали их разведёнными. Поэтому Гермиона не нашла другого выхода, как выгнуться в спине, подставляя себя на растерзание его рту. Он убрал одну ладонь с её колена и коснулся пальцами нежных складок. Северус усмехнулся тому, как она вздрогнула и напряглась так, что живот затвердел. Он вошёл в неё сначала одним пальцем, растягивая для себя пространство, а затем добавил второй. Сделав несколько толчков рукой, он снова приник губами к её клитору.