Юдо. часть i
Шрифт:
– У нас общая сила, поэтому КАЖДАЯ из нас должна научиться произносить заговоры, – с напором повторила Вероника.
– Вероника права, – согласилась Алёна. – Натренированной голове будет легче придумывать рифму.
Вероника поднялась с пола и, скрестив на груди руки, учительским тоном произнесла:
– Давайте представим, что на нас напал… хм… домовой. Пусть каждая из нас придумает свой рифмованный заговор против него.
– Домовой? Ты уверена, что они нападают на людей? – хохотнула Таня. – М-м-м… А обязательно рифмованный? И вообще, почему нельзя придумать один заговор для всех ситуаций?
– Тогда это будут просто заученные слова. Если повторять каждый раз один и тот же заговор, то он потеряет свой смысл. Я прочитала это в Чудо-Юдо книге, – сказала Вероника. – А рифма придает словам большую силу.
Девочки задумались. Таня, закусив губу, тщетно пыталась придумать рифму к слову «домовой», да еще и такую, которая бы позволила ей одержать над ним победу. Получалось что-то вроде детского стишка: «Домовой, домовой, не ходи играть со мной!»
– А можно попробовать нерифмованный заговор? Вдруг он тоже подействует? – предложила Таня, устав от умственных мук.
– Хорошо, в следующий раз, когда на нас будет кто-то нападать, мы скажем ему: «Сейчас, подожди с часик, мы тут подумаем, какими словами тебя прикончить», – сказала Вероника.
Алёна с Таней прыснули со смеху.
– Ладно, тогда слушай, – сказала Таня.
Улепетывай, гаденыш такой,
И дверь за собой закрой,
А не то я тебе пинка как дам,
Что согнешься пополам!
– По-моему, для первого раза – очень неплохо, – сказала Алена, просмеявшись.
Девочки еще с полчаса забавлялись придумыванием заговоров, пока Вероника не опомнилась, что ей пора к Светозаре Ильиничне.
– И мне тоже пора, – сказала Таня.
– А я не иду. Владлена улетела по делам и отменила занятие на сегодня, – уныло произнесла Алёна.
– Тогда тебе придется последить за Иваном Ивановичем, – сказала Вероника.
– Мне? – удивилась Алёна. – Я боюсь делать это в одиночку, Вероник…
– Не бойся. У тебя есть литера, по которой ты можешь связаться с нами. Просто будь начеку, и всё. Я не думаю, что с нами может что-то случиться в Юдо. За пределами города – возможно, но не в городе.
Алёна вздохнула. Она сильно сомневалась в том, что Вероника выбрала верную кандидатуру на слежку. Алёна не была девочкой решительной, к тому же, всё еще не ощущала себя могучей волшебницей. В конце концов, она еще ничему толком не научилась, кроме как готовить волшебные крема и ходить с прямой спиной. Все эти две недели Алена варила различные мази и шампуни по ста рецептам Владлены: крем, позволявший полностью изменить форму лица, век, носа, губ и подбородка (но лишь на время); спрей для мгновенной смены цвета волос, который Алёна испытывала на Тане, – её волосы окрашивались то в розовый, то в синий, то в зеленый.
– Не понимаю, если Иван Иванович в самом деле предатель, то зачем он намекнул нам, что кто-то внушил маме родить нас в гроте? – недоумевала вопросом Алёна, когда вышла в коридор вместе с девочками.
– Я не знаю, – ответила Вероника со вздохом. – Возможно, он хочет, чтоб мы подумали на кого-то другого и расправились с ним. Но надеюсь, что Иван Иванович тут ни при чем.
Сестры попрощались, и Таня спустилась на улицу, Вероника пошла в кабинет Светозары Ильиничны, а Алёна решила подняться в центральную башенку и проверить, у себя ли Иван Иванович. Правда, она понятия не имела, что будет делать, окажись он там.
Подойдя к двери его кабинета, Алёна с замиранием сердца прислушалась – тишина. Она постучалась. Никто не открыл. Алена снова постучала, но в ответ не последовало ни звука. Она толкнула дверь, и та, к удивлению, поддалась.
В кабинете правителей Юдо Алёна присутствовала всего второй раз; первый раз ей не было дела до убранства этого помещения, потому что тогда она находилась в шоке от происходившего, смотрела во все глаза на Ивана Ивановича, оказавшегося вовсе не завхозом, а волшебником, и дивилась тому, что попала на волшебный остров. Сейчас же можно было спокойно исследовать комнату, чем Алена и занялась, не обнаружив в ней старичка.
Кабинет был помпезный и вызывал чувство собственной никчемности, когда простой человек или даже волшебник попадал сюда. Всё, вплоть до ножек стульев, казалось таким величественным и прекрасным, что хотелось сжаться в комок и выкатиться из комнаты, дабы не портить ее вид своим присутствием.
Алёна не представляла, что такого темного и таинственного она могла бы найти на рабочем месте Ивана Ивановича, поэтому принялась просто по очереди открывать ящички старинного массивного стола.
– Рыться в чужих вещах – нехорошо, девочка, – заговорил вдруг стол, и Алёна от неожиданности отскочила от него.
– Нехорошо оставлять дверь открытой, – осмелилась сказать она в ответ, разглядев нечто, похожее на рот, образовавшееся посередине стола.
– Нынешняя молодежь совсем лишена хороших манер, – недовольно пробурчал стол.
Алёне показалось, что вся мебель вокруг начала оживать. Точно, так и было: диван вздымался и опускался, как будто бы дышал, шкафы еле заметно покачивались, шторы шевелились, словно от ветра, хотя окна были закрыты, и нигде не чувствовалось дуновения ветерка.
«Должно быть, мебель просто заколдованная, а никакая не живая», – решила Алёна, но тут со всех сторон послышалось ворчание, доказывавшее, что предметы мебели и впрямь всё понимают: «Да-да, современная молодежь дурно воспитана», «Какая нехорошая девочка. И как таких принимают в Юдо?».
Своим бесцеремонным появлением Алёна оживила всю комнату. Стулья стали передвигаться по комнате, как животные на длинных ногах, декоративные подушки зазевали, диван встрепенулся и подпрыгнул на месте, шторы заплясали, книги задвигались на полках, стали декларировать свои тексты, обсуждать содержание, спорить и ругаться.
– Я, между прочим, дочь Мирославы и Григория Юдовских! – произнесла Алёна.
Мебель вдруг замерла и притихла.
– Ох, бедная девочка, – растроганно произнес шкаф. – На моей четвертой полке есть их фотографии.