Югославская трагедия
Шрифт:
В то время, когда происходили описываемые события, посетители заглядывали туда редко. Дороги были малолюдны. Заходили порой лишь старики-крестьяне из ближних сел — посидеть за стаканом сливовицы и разузнать от хозяина кафаны новости, которые мог обронить здесь какой-нибудь случайный путник. Изредка опускались с гор под прикрытием ночи и партизаны — по долине Млавы проходила коммуникационная линия немцев.
Желтый бронетранспортер подкатил к «Трем медведям» в довольно поздний час.
Фон Гольц выбрался
В кафане поднялся переполох.
Какой-то тощий оборванный крестьянин, увидев на пороге немецкого полковника, мгновенно ретировался, оставив недопитый стакан. Хозяин затрепетал за своей стойкой. На месте остался лишь один посетитель в овчинном тулупе, с румяным лицом и щетинистыми усами.
— Холодной воды из Млавы! — потребовал немец, бросив фляжку на стойку корчмарю.
Старик беспрекословно заковылял к реке.
Оставшись наедине с краснолицым крестьянином, фон Гольц подсел к нему за столик.
Тот поднял на него колючие, пытливые глаза.
— Рассказывайте! Быстро! — сказал он по-немецки.
И фон Гольц немедля изложил все, что узнал от Шмолки и Кребса о состоянии рудника и медеплавильного комбината в Боре, сообщил имя человека, носившего условную кличку «Кобра», и кое-какие подробности из биографии этой «Кобры». Умолчал только о личном подарке Кребса — мешочке с золотыми слитками.
— Поздравляю, полковник. — Тонкие жилистые пальцы «крестьянина» постучали по столу. — Это ваш первый вклад в солидное предприятие.
— Надеюсь, сэр, — осклабился фон Гольц. Хитроватая усмешка скользнула в толстых складках его лица. — В таком случае я хочу сделать еще один вклад и увеличить свой капитал в столь солидном банке.
Он вытащил из нагрудного кармана бумажный четырехугольник и, положив на стол, многозначительно подмигнул.
— Что там еще? — небрежно спросил «крестьянин», впившись глазами в клочок бумаги.
— Характерные данные о некоторых членах нового югославского правительства, собранные моей агентурой.
— Дайте.
Но фон Гольц плотно прикрыл бумагу ладонью. Собеседник, сделав вид, что потянулся за бутылкой сливовицы, налил в стаканы и сквозь зубы процедил:
— Это ваше платежное требование?
— Да. И нуждается в акцепте, [6] — медленно произнес немец, опуская голову и глядя из-под нависающего лба, на котором выступили капельки пота.
— Хорошо, я запишу это себе в дебет. Приятно иметь дело с человеком, понимающим толк в безналичных расчетах.
6
Акцепт — надпись на счете, свидетельствующая, что он принят к платежу.
Щелчком коротких пальцев фон Гольц пододвинул бумажку к «крестьянину», тот жадно схватил ее.
— Вот пока все. — Полковник вытер вспотевший лоб пунцовым фуляровым платком и отхлебнул из стакана. — Между прочим, сэр, — сказал он с облегчением, — в Боре обеспокоены. Ваши самолеты часто пролетают над рудником по пути в Румынию, где они, вероятно, что-то бомбят.
— Возможно…
— Нефтепромыслы?
Человек в крестьянской одежде быстро взглянул на немца.
— Вы очень любознательны.
— Возникает вопрос: не сбросят ли самолеты бомбы и на Бор?
— Не беспокойтесь, полковник. Борский рудник мы бережем для себя.
— Я постарался дать понять это фронтфюреру Шмолке.
— Ну, ближе к делу. Следующее свидание у нас состоится в Далмации, в Сине, перед вашим отлетом в Берлин, примерно в последних числах месяца. В Сине, я ручаюсь, вы сможете без волнений встретить новый год. Спокойный уголок! — сказал человек в полушубке.
— Это тем более приятно, — откровенно обрадовался полковник, — что начальник гарнизона в Сине, командир полка дивизии «Дубовый лист», — мой друг. Он собирается с полком в Россию… Вас интересует такая новость?
— Не завидую ему… Но это к делу не относится. За вами еще одно капиталовложение: список ваших секретных агентов, работающих в Югославии.
— Я его составляю… по поручению Гиммлера, сэр, — заметил фон Гольц, как бы желая подчеркнуть, что его деятельность носит, кроме того, самостоятельный служебный характер.
— Меня мало занимает то, что вы делаете для своего босса. Исполняйте мои поручения, и у вас появятся веские основания быть спокойным за свое будущее.
Фон Гольц склонил голову в знак покорности.
— Итак, — продолжал его собеседник, — останемся неизменно деловыми людьми, полковник. Будем делать наш бизнес. Список — это ваш золотой фонд, валюта. С этой валютой вы будете выглядеть неплохо. Список вы привезете в Синь и там передадите мне. Мы не забудем такой услуги. В любой момент, когда вам потребуется, вы получите свободный допуск к нам. Надеюсь, вы меня поняли?..
Фон Гольц молча кивнул и поспешно отошел в сторону. Дверь скрипнула, появился корчмарь. Он подал заезжему немцу флягу в мокром чехле.
Полковник СС отпил глоток и вышел.
Бронетранспортер двинулся по дороге к Белграду.
Краснолицый «крестьянин» расплатился за сливовицу, выпитую им за время ожидания, на довольно чистом сербском языке поблагодарил хозяина за гостеприимство и, нахлобучив на голову меховую шапку, направился по дороге к Черному Верху.
В лесу, в двух километрах от «Трех медведей», его поджидали с верховыми лошадьми несколько хорошо вооруженных партизан.