Юлий Цезарь
Шрифт:
Тем временем Милон разослал по муниципиям письменное сообщение о том, что он действует от имени и по поручению Помпея, согласно его приказу, переданному через Вибуллия. Он пытался, прежде всего, агитировать среди тех, которые, по его мнению, были обременены долгами. Но, не имея у них никакого успеха, он открыл несколько смирительных домов, в которых содержались рабы, и начал осаждать город Косу в Турийской области. Но туда был послан с легионом претор Кв. Педий… Милон был убит камнем, пущенным со стены. Целий, отправлявшийся будто бы к Цезарю, прибыл в Турийскую область. Там он стал подстрекать к возмущению некоторых жителей этого муниципия и пытался подкупить галльских и испанских всадников Цезаря, которые были назначены в этот город на гарнизонную службу, но был последними убит. Таким образом, эти широкие планы, которые за недосугом законных властей вызвали
Неожиданно военный конфликт Цезаря с Помпеем продолжился на море.
Это произошло так.
«Либон оставил Орик, –пишет Цезарь, – и направился со своей эскадрой, состоявшей из пятидесяти судов, в Брундисий. Здесь он занял остров, лежавший против Брундисийской гавани, так как считал более выгодным держать в своих руках один пункт, через который неизбежно должны были выходить наши, чем блокировать все морское побережье и все гавани. Внезапным нападением он захватил несколько кораблей и сжег их, а один, нагруженный хлебом, увел с собой.
Этим он нагнал большой страх на наших и, высадив ночью солдат и стрелков, выбил конный гарнизон. Пользуясь удобством местности, он действовал так успешно, что мог отправить Помпею письмо с предложением распорядиться, если угодно, вытащить остальные корабли на берег и починить их, так как он надеется отрезать Цезаря от подкреплений с помощью одной только своей эскадры.
В то время в Брундисии находился Антоний. Уверенный в храбрости своих солдат, он покрыл около шестидесяти лодок фашинами и щитками со своих военных кораблей, посадил на них отборных солдат, расставил их по разным местам побережья и приказал двум триремам, которые он распорядился построить в Брундисии, подойти к выходу из гавани под видом упражнения гребцов. Когда Либон увидал, что они слишком смело вышли вперед, то, в надежде перехватить их, отправил против них пять квадрирем. Когда последние приблизились к нашим судам, то они, как им было приказано, начали спасаться бегством в гавань. Неприятели в пылу увлечения слишком неосторожно погнались за ними. И вот со всех сторон вдруг по данному сигналу на неприятелей налетели лодки Антония и с первого же натиска захватили одну из квадрирем вместе с гребцами и солдатами, а остальные принудили к постыдному бегству. К этому поражению присоединилось и другое несчастье, а именно: расставленные Антонием по морскому берегу всадники не давали неприятелям брать воду. Эта крайность и позор заставили Либона уйти из Брундисия и снять осаду».
До сих пор, как мы видим, Помпею ни разу не удалось нанести поражения легионам Цезаря. Что пешие, что морские баталии – везде лавры победителя доставались Цезарю и его военачальникам.
Вместе с тем Цезарь был изрядно озабочен тем, что поход затягивается, а он до сих пор так и не получил долгожданного подкрепления; без свежих легионов покончить с Помпеем было бы затруднительно. Вынужденная задержка создавала помехи для благополучной переправы:
«Уже прошло много месяцев, и зима приходила почти к концу, а из Брундисия все еще не прибывали корабли с легионами. Цезарю казалось, что упущено немало благоприятных моментов для переправы: часто дули такие постоянные ветры, которыми, по его мнению, непременно нужно было бы воспользоваться. И чем более проходило времени, тем бдительнее наблюдали за ними командиры неприятельских эскадр, и тем больше у них было уверенности в том, что они помешают переправе. Да и Помпей в своих письмах часто делал им выговоры: так как они с самого начала не задержали переправы Цезаря, то пусть они поставят преграду хоть остальным его войскам. И вот, по мере того как с каждым днем ветры ослабевали, они ожидали наступления такой погоды, которая будет еще более неблагоприятна для переправы.
Все это очень беспокоило Цезаря, и он послал своим весьма строгий приказ – не теряя времени, выйти в море, как только подует благоприятный ветер, и держать курс к берегам аполлонийцев или лабеатов – на случай, не удастся ли там быстро пристать. В этих местах всего реже бывали неприятельские сторожевые суда, так как они не осмеливались выходить в море слишком далеко от гаваней.
Под руководством М. Антония и Фуфия Калена наши смело и мужественно снялись при южном ветре с якоря. Этого убедительно просили сами солдаты, заявлявшие, что для Цезаря они на все готовы. На следующий день наша эскадра проходила уже мимо Аполлонии. Когда ее увидали с материка, то командир стоявшего в Диррахии родосского флота Г. Копоний вывел свои суда из гавани и при ослабевшем ветре уже приблизился к нашим. Но тот же южный ветер усилился, и наши от этого снова выиграли. При всем том Колоний не желал отказаться от своей попытки. В надежде на энергию и настойчивость своих моряков, он стал преследовать наших, и это несмотря на то, что они уже прошли мимо Диррахия при очень сильном ветре. Хотя судьба была милостива к нашим, они все-таки опасались неприятельского нападения в случае, если ветер ослабеет. Поэтому, достигнув гавани, называвшейся Нимфеем, в трех милях по ту сторону Лисса, они ввели в нее свои корабли. Эта гавань была защищена от юго-западного ветра, но открыта для южного. Вообще, им казалось, что опасность от бури меньше, чем опасность от неприятельского флота. Как только они туда вошли, по необыкновенно счастливой случайности, южный ветер, который перед этим дул два дня подряд, перешел в юго-западный.
На этом примере можно было видеть, как неожиданно изменилась судьба; те, которые недавно опасались за себя, укрылись в безопаснейшей гавани, а те, которые были так страшны для нашего флота, теперь вынуждены были бояться за свою собственную безопасность. Итак, с переменой положения погода спасла наших и погубила родосский флот: все его шестнадцать палубных кораблей наскочили на скалы и были разбиты; многочисленные гребцы и экипаж частью разбились о скалы, частью были сняты с них нашими солдатами. Цезарь всех их помиловал и отпустил на родину».
Что ж, на войне ситуация меняется каждую секунду, – справедливо утверждали стратеги древности! Однако обратите внимание на то, как неудачно складывалась для Помпея вообще вся эта кампания. Известный победитель, он мог бы призадуматься: а вдруг это неспроста?! А не будет ли более разумно и честно – не проливать кровь римских граждан, а договориться с Цезарем? Увы, Помпей предпочел действовать иначе.
Но пусть Юлий Цезарь продолжит свой увлекательный рассказ:
«Два наших корабля шли медленнее других. Их застигла ночь, и они не знали, до какого пункта дошли остальные суда. Сами они остановились на якоре против Лисса. Комендант Лисса Отацилий Красс хотел взять их с бою и выслал против них много людей и судов малого размера. Вместе с тем он начал с ними переговоры о сдаче, обещая сдавшимся сохранить жизнь.
На борту одного корабля было двести двадцать солдат из легиона новобранцев, на борту другого – несколько менее двухсот из легиона ветеранов. Тут обнаружилось, какую выгоду дает присутствие духа.
Новобранцы, устрашенные множеством судов и изнуренные качкой и морской болезнью, поверили клятве Отацилия, что им не будет никакого вреда, и сдались. Но когда их доставили к нему, то, вопреки священной клятве, все они на его глазах были без всякой пощады казнены.
Наоборот, солдаты из легиона ветеранов, хотя также пострадали от бури и от проникшей в трюм воды, решили не изменять своему прежнему мужеству. Они затянули переговоры о притворной сдаче вплоть до наступления ночи и затем заставили кормчего направить корабль к берегу. Там они нашли удобное место, где и провели остаток ночи. На рассвете Отацилий послал против них конный отряд, стороживший тот участок морского берега, в числе около четырехсот человек, вместе с другими солдатами из городского гарнизона. Ветераны стали защищаться, убили значительное количество неприятелей и благополучно добрались до наших.
Тогда корпорация римских всадников в городе Лиссе, который Цезарь еще раньше передал им и позаботился об его укреплении, приняла Антония и снабдила его всем необходимым. Отацилий, боясь за себя, бежал из города и направился к Помпею.
Войско Антония состояло из трех легионов ветеранов, одного легиона из новобранцев и восьмисот человек конницы. После высадки он отослал часть кораблей назад в Италию для перевозки остальных солдат и конницы, а особого рода галльские корабли, так называемые понтоны, оставил в Лиссе, чтобы дать Цезарю некоторую возможность преследовать Помпея, если последний, в предположении, что в Италии нет вооруженных сил, вздумает переправить туда свою армию. По той же причине Антоний спешно послал к Цезарю гонцов с извещением о том, где он высадился с войском и сколько человек перевез.