Юлька 2.0
Шрифт:
– Альберт, что это? – сглотнул Салих, присаживаясь на узкий диванчик рядом с овальным столом, позади мужчины, боясь прочесть содержимое листка.
– Твоя подружка вызвала некую молодую особу. Мы её проверяли после того как Кристина раскрыла ей по телефону вашу с ней связь. Вроде обычная русская интеллигентка, дочь дипломата. Она с Кристиной училась вместе при консульстве. Подруги детства. Мы не оценили её как агента влияния. Однако она всё бросила и летит сейчас сюда, – Альберт кивнул на записку. – Прочти, Батур уже перевёл с русского.
– Кофе сварить? – предложил приунывший оператор по прослушке, лениво потягиваясь, растопырив руки, около варочной панели.
Его действия привели к тому, что капюшон с толстовки, скрыл, как могло показаться, в бездонной глубине его маленькую курчавую голову. Моложавый мужчина скинул капюшон, подтянул рукава и уставился на Альберта.
– Батур, мне, пожалуйста, чай, с молоком, – ответил тот, не желая переходить на кофе, несмотря на то, что уже год жил не в Лондоне.
Тот скривился, но безропотно засуетился с заварочным чайником и ручной мельницей. Ароматы чая вперемешку с молотым кофе постепенно стали наполнять тесное помещение.
Салих несколько раз перечитал и вернул записку Альберту.
– И что с того, я её бросил, как мы и договаривались. Она стала опасна, со своим стремлением сбежать в Европу. Ну, поревут женщины. Нам что с того? – пожал плечами Салих.
– А то, что единственный прототип изобретения пока находится не у нас. Место, где ты его припрятал не надёжное. Кристаллы в любой момент могут обнаружить, та же горничная цветы поливать пойдёт, – наклонившись к Салиху, процедил Альберт.
– Мне нужен повод, чтобы войти в дом, и я достану этот пузырёк. Со дня на день Эмин попросит, что-нибудь принести, и он будет наш, обещаю, – промямлил Салих.
– Только пока что пузырёк не в наших руках и расслабляться рано. Тебе надо спасать свою репутацию, если ты всё ещё планируешь перевезти семью в Великобританию, да и отцу твоему, я полагаю, лекарства от рака ещё долго понадобятся. Ты же хочешь облегчить его страдания? – поступательно увеличивая громкость, заявил Альберт.
– Я готов, – поник молодой турок.
– Мне не нравится, в каком тоне говорила Кристина. Обиженная женщина на многое способна. Когда девчонка приедет, будешь здесь с нами. Охрана особняка тебя пропустит, если понадобиться войти и вмешаться в происходящее, – сухо проговорил рыжеволосый джентльмен.
Батур поставил чашки разлив кофе и чай и тут же ретировался к компьютеру в кабинете. Салих пить кофе не стал. У него было ещё несколько часов, в которые его могли хватиться в институте при лаборатории, поэтому он уехал, отпросившись до вечера.
Когда все ушли Альберт сел пить чай в одиночестве, не отводя глаз с особняка учёного, прекрасно просматриваемого из окна кухни. Не одним десятком лет наработанная интуиция подсказывала ему, что грядут проблемы. Несколько несостыковок подряд не пройдут без осложнений для общего дела. Сорвалась с крючка Кристина. Потеря кристаллов в любой момент всплывет, и турецкая разведка перетрясёт каждую песчинку в стране, а если не обнаружит искомое, то начнутся ненужные жертвы. Могут даже самого Эмина не пощадить. А теперь ещё и это. Прибытие девчонки, которая непонятно зачем мчится к подружке. Нужно было готовить отход. Домик в глубине страны в городке Суади для семьи Салиха он уже снял. Самого же помощника учёного, если что он отправит в частную лабораторию в Анкаре, где в одном специальном отделе уже трудятся умы, собирая на практике формулы из добытых Салихом данных.
«Жаль, что он не согласился с нами работать» – вздохнул Альберт, припоминая, как Эмин замахал руками и выгнал его из дома год назад.
Грустные думы снова наполнили его печалью. Прошёл год как он в Стамбуле. Альберт соскучился по дому, по детям. Они, конечно, уже выросли и жили самостоятельно, но он вдруг начал за ними скучать, наверное, как не скучал никогда.
Несколько лет назад он написал рапорт об уходе из «МИ-6». Но оказалось, что опытному специалисту нелегко уволиться из секретной разведки Великобритании. Ему подсовывали одно за другим неподъёмные дела, чтобы задержать на службе, каждый раз говоря, что это последний кейс перед выходом на пенсию. Как человек военный, он терпеливо выполнял приказы, тем более что ему выделили для больной супруги финансирование сиделки и даже сократили общий объём административной работы. Элизабет болела давно, и он вместе с детьми свыкся с наличием огромного количества лекарств по всему дому, так же как и с постоянными визитами докторов. Её головная система кровообращения давала сбои с учёбы в колледже. Она жила в мире, где не было запахов свежеиспечённого хлеба или ароматного чая. В её мире вообще не было запахов. Когда появилась тяжесть в плечах неврологи стали её лечить от остеохондроза. Потом начался тремор рук. В конце концов, когда был поставлен корректный диагноз, болезнь Паркинсона была уже на невозвратной стадии. Расходы в семье возросли в геометрической прогрессии. Альберт тогда перевёлся в отдел, где больше платили. Благо, его ценили как добросовестного профессионала и многие начальники в МИ-6 пытались заманить к себе. Полтора года назад Элизабет умерла. Дети нашли утешение в своих семьях, а он стал рваться подальше от дома, в котором прожил столько счастливых лет. Ему была невыносима мысль, что теперь её нет. Как только просочилась информация, что турецкий лидер намерен с помощью некого нового изобретения осуществить взлом компьютеров секретных служб мира, он первым вызвался стать на защиту интересов страны и отбыл в Анкару, где уже через пару месяцев он выяснил всё, что было нужно, и переехал в Стамбул. Под прикрытием осуществления коммерческой деятельности в области редких химических реагентов, он быстро создал сеть контактов и вышел на изобретателя, отказ которого сотрудничать, привёл к тому, что понадобился Салих.
Альберт встал и направился к выходу.
«Доведу это дело и уволюсь. Оно стоит того, чтобы быть достойным завершением карьеры» – размышлял он, садясь в автомобиль.
Вскоре он заехал в старую часть города. Как всегда, пришлось покружить в поисках парковочного места. Его джип автоконцерна опель требовал себе больше пространства, чем позволяли эти узкие восточные улочки.
Миловидная женщина прогуливалась по торговым рядам Гранд Базара. Всю неделю Оливия ждала субботы. Во вторую половину дня она вот уже год, не пропуская посещала древнейшее место Стамбула. Каждый раз она прихорашивалась на новый манер. То меняла платья, то причёски. Но для кого она старалась, игнорировал изменения и даже из вежливости ни разу не сделал, ни одного комплемента землячке. Оливия понимала, что она как женщина Альберту безразлична, но не сдавалась. Сегодня на ней было надето тёмно-зелёное пальто, которое подчёркивало её ирландские корни, рассыпавшиеся веснушками по лицу.
Оливия прогуливалась каждый раз в разной части одного из крупнейших рынков планеты. Более тридцати тысяч квадратных метров торговой площади, бы разделены на условные квадраты по внешнему периметру, по которым связная двигалась, еженедельно смещаясь по часовой стрелке из квадрата в квадрат. Сейчас она шла по крытой галерее между коврами и домашним текстилем.
«Эх, обустроить бы своё семейное гнёздышко однажды» – взгрустнулось женщине, разглядывая товары, которые бойкие продавцы выставляли напоказ.
«Хотя о чём я мечтаю? Дважды уже обжигалась с этими агентами. Приедут, задание выполнят и уходят не прощаясь. Всё их существование это сплошной беспорядок. Ни какой личной жизни себе позволить не могут» – урезонила она себя, и тут же снова мечтательно вздохнула.
Когда Оливия впервые увидела сводку на Альберта Ковентри, её глаза прилипли к фотографии вдовца. И она тут же запрятала поглубже в сердце, ненароком прорвавшуюся мысль о том, что этот мужчина был бы для неё идеальной парой. Она безоговорочно осознавала, что не может позволить себе обычные отношения с мужчинами ни с местными турками, ни с далёкими для неё британцами. Только кто-то свой сможет понять, действительно понять и принять непредсказуемый ритм жизни связанного с разведывательной работой человека.
И вот опять она спорила сама с собой. Мечтала и ругала себя за эти мечты: «Ну, кто я такая, чтобы быть счастливой? Служу родине. Родина вроде ещё обо мне помнит. Однако, когда женщине около сорока она уже по-другому относиться к тому, чем живёт. Просыпаются неуправляемые природные инстинкты. И что я могу с этим поделать? Родить-то я уже вряд ли смогу, но усыновить или выйти замуж за вдовца с детьми вполне. Мне просто страшно встречать старость в одиночестве. Но как с моим опытом в разведке доверять людям? Все рано или поздно предают. Хотя от этого не застрахованы и обычные люди. Значит, надо рисковать, без риска нет победы. Или всё дело в везении?».