ЮнМи. Сны о чём-то лучшем 2
Шрифт:
— Говоришь, тебя можно заменить? — спросила хальмони после небольшой паузы. — А ты не боишься, что однажды так и произойдет? Важные люди часто меняют свою прислугу.
— Нет, хальмони, не боюсь. Во-первых, я не прислуга, а, скорее, помощница. А во-вторых, мы подруги. И я надеюсь, что таковыми и останемся. Даже если я вдруг почему-то перестану быть её менеджером. Ты знаешь, в прошлом году случилось так, что Юна поругалась с президентом агентства, господином Ли СанХёном — да-да, она и на такое способна, — и он в сердцах её выгнал, вместе со мной. Потом, правда, быстренько опомнился и принял её назад. А меня не принял. Сказал, мол, не справилась, поэтому больше не нужна. А ЮнМи тогда
— Ты ещё очень молода, ЁнЭ-ян, и, возможно, не знаешь, что как раз подруги зачастую и предают… Нет-нет, я ни на что не намекаю, твоя ЮнМи — хороший человек и она мне очень понравилась… Но я всё же беспокоюсь о твоём будущем, понимаешь?
— Я понимаю, хальмони. Спасибо, что так заботишься обо мне… На самом деле я очень счастливый человек и моё счастье в том, что я работаю рядом с Юной. Мне повезло, и, знаешь, я ужасно боюсь, что моё везение однажды кончится.
— ЁнЭ, я сейчас задам тебе очень неудобный вопрос, и ты прости меня, пожалуйста, за него, но я не могу не спросить… У вас с ЮнМи ничего ТАКОГО нет?
Ну вот, огорчился Сёрёга, так и знал, что рано или поздно розовая тема всплывёт. Однако кто бы мог предположить, что первой об этом спросит живущая в горной деревне прабабушка.
— Ну что ты, хальмони, — рассмеялась ЁнЭ. — Вот уж чего нет, того нет. Мы с ней нормальные девушки. Она даже грозится подобрать мне в мужья какого-нибудь богатого оппу, говорит, как только подвернётся подходящий, сразу его для меня захомутает. Шутит, конечно.
На кухне что-то загремело, кто-то засмеялся, и Серёга поспешно воспользовался этим шумом, чтобы исчезнуть с места невольного преступления.
* * *
— На недельку до второго я в Ан-Джонг приеду снова, и у вас в корейских скалах будет личный скалолаз, — пропела ЮнМи по-русски. — Ты, конечно, не знаешь, но в России тоже есть похожие деревни. Они обычно расположены где-нибудь в глухой тайге, далеко от городов. Там людей, которые примерно так же живут, называют староверами. Они тоже не сильно жалуют современные достижения, особенно телевизор, держатся обособленно, строго соблюдают свои обычаи и не слишком рады приезжим. Корея, конечно, по сравнению с Россией очень маленькая, и совсем уже глухих мест в ней не найти, но твой Ан-Джонг, согласись, тоже не центр цивилизации. Этакий патриархальный кусочек старой Кореи. Да и с приезжими здесь попроще. Я не заметила никакой неприязни, и люди все очень гостеприимные и открытые. Это так… удивительно и очень приятно.
Они устроились под сосной, на задворках дома харабоджи ТхэДжуна. В детстве это было любимое место ЁнЭ. Её тайное убежище, где она подолгу сидела, мечтая обо всём, о чём мечтают маленькие девочки. Отсюда открывался прекрасный вид на нижнюю часть деревни, излучину реки и горную гряду.
— Просто ты всем понравилась и к тому же ты приехала со мной. И по тебе же сразу видно, что ты не какая-нибудь безголовая тантара. (Устаревшее пренебрежительное прозвище артистов, которые раньше принадлежали к низшему социальному классу. Примерно, как по-русски "скоморох". Прим.
— А ещё и потому, наверное, что люди здесь очень хорошие. Как говорится, без камня за пазухой.
— И даже Рю? — спросила ЁнЭ, имея в виду местного дурачка Рю ЫнЧуна.
— И даже он, — согласилась Юна. — Он же не виноват в том, что он такой ори понг-понг-хан (придурковатый). Но ведь безобидный же.
— Я этого безобидного знаешь, как в детстве боялась. Думала, что он меня украдёт и северянам продаст. Он мне казался таким страшным…
— Это всё война. Ты же знаешь, его семья под бомбёжку попала, и выжил только он. Повезло ему, если, конечно, такую судьбу можно назвать везением.
— Да, тогда много деревенских погибло, почти половина… Юна, а почему ты его так странно называешь — Сын? Он же не Сын, он Рю. И не Инчучун, а ЫнЧун.
ЮнМи засмеялась.
— Это просто шутка, ЁнЭ. Был такой старый фильм про американских индейцев. В переводе на русский назывался "Виннету — сын Инчучуна". Похоже звучит, правда?.. ЁнЭ, спасибо тебе огромное, что уговорила СанХёна и привезла меня сюда. Я и подумать не могла, что будет так здорово. И дело даже не в отдыхе и не в перемене обстановки, хотя и это тоже немало. Это какой-то совсем другой мир. Другая жизнь. Очень далёкая от той нашей, столичной. Совсем рядом, и страшно далеко. Айдолы здесь никому не интересны. Кей-поп и Халлю — для этих людей что-то совсем не важное… Ты же слышала рассказы хальмони о прошлом, сколько им пришлось вынести и пережить. Сколько утрат у них было. Вот они — настоящие герои. А мы так — песенки поём. И вот это здорово отрезвляет. Начинаешь отчётливо понимать, что есть вещи намного важнее, чем все твои мелкие проблемы и мимолётные печали. Что есть такая жизнь, в которой главное — не заработать как можно больше денег, а заботиться о своей семье, о своих близких и быть при этом вполне счастливым и уважаемым человеком.
— Ну, здесь-то ведь тоже никто не против побольше заработать, — возразила ЁнЭ.
— Да понятно, — не стала спорить ЮнМи. — Деньги всем нужны. Но эти люди… Они за лишнюю вону не удавятся, образно говоря. И при встрече спрашивают, не сколько ты зарабатываешь, а сколько мешков картошки планируешь собрать этой осенью, — Юна улыбнулась. — Когда я сказала харабоджи ТхэДжуну, что мы ничего не садим, потому что у нас нет места под грядки, он так удивился… И знаешь, что сделал? Попросил оставить ему мой адрес.
— Зачем?
— Он сказал, что осенью отправит нам несколько мешков самого отборного картофеля, чтобы мы могли не голодая пережить зиму. Я чуть не заплакала. Нет, я понимаю, что он такой старенький, что уже, наверное, не помнит, какой на дворе год, но он не забыл главное — что надо заботиться о своих близких. Он остался человеком. А твоя чинджо хальмони — вообще чудо. Я не думала, что такие люди ещё сохранились. Она мне чем-то напомнила госпожу МуРан, хальмони ДжуВона. Той тоже в своё время досталось… А ещё мне очень нравится, что меня здесь никто не знает как айдола.
ЁнЭ улыбнулась.
— Мы когда вчера вечером с кузинами болтали, они очень огорчались, что ты такая худая. Они сказали, что если ты хорошенько поправишься, то станешь такой же красивой, как я, и тогда точно сможешь удачно выйти замуж.
— Ну всё, — рассмеялась ЮнМи. — Положение безвыходное. Придётся тебе меня откармливать, чтобы я в старых девах не осталась. А ты, кстати, заметила, как ХэБон на тебя смотрит? Он ещё когда в Чумунджине тебя увидел, прямо обалдел. Чем тебе не жених? Работящий, весёлый, даже симпатичный, особенно, когда улыбается. Заберёшь его в Сеул, будет твоим личным водителем работать. Квартиру купите, денег у тебя сейчас на это хватит. И я помогу, если что.