Юнос

– Снова берешь работу на дом? – поинтересовался я у Лизы, ставя рядом с ней тарелку спелой клубники.

– О, клубничка! – воскликнула жена с восторгом, и стук по клавишам сменился чавканьем. – Спасибо! Иди-ка сюда…

Смачный поцелуй оставил на моей щеке сладкий запах ягод.

– И что, это все? – притворно возмутился я, уперев руки в бока. – Ходишь по лесам, борешься с медведями за клубнику, а она – опять в монитор!

– Ты же знаешь, как это важно! Если я не сделаю свою часть работы, остальным придется меня ждать, и мы потеряем

Я вздохнул и поцеловал Лизу в макушку. Спорить в очередной раз не хотелось, поэтому я просто взял книгу и сел рядом. Конечно, мне грех жаловаться, ведь изначально это все делается ради меня. Только время идет, и мои годы активной жизни неумолимо заканчиваются. Наверное, я предпочел бы ярко прокутить их, путешествуя со своей любимой, пока болезнь не превратила меня в беспомощный овощ. Но Лиза все еще не теряет надежды, и я невольно ей заражаюсь. Хоть мне иногда и кажется, что мы просто стали жертвами синдрома игрока, и нам жаль потраченных усилий.

Я оторвал взгляд от книги и украдкой посмотрел на жену, что закусила губу и нахмурилась, сверяя цифры на экране с каракулями в своем блокноте. Под глазами Лизы залегли мешки от недосыпа, на лбу проявились первые едва заметные морщинки, которых она так стесняется. Но моя избранница по-прежнему красива. Так или иначе, скоро грант их исследовательской группы закончится. И что бы Лиза не говорила, я заберу ее отдыхать. Хватит ей горбиться за компьютером.

А пока что надо придумать, чем порадовать ее завтра. Пожалуй, прихвачу после работы букетик ее любимых тюльпанов.

***

На экране планшета возникла картинка, изображающая нервную клетку звездчатой формы. Справа от нейрона всплыли сравнительные графики.

– … модифицированная нервная ткань не только не подвержена вашей болезни, но в потенциале должна иметь лучшие показатели проводимости. Энергообмен в новых клетках будет проходить на принципиально ином уровне!

Доктор Митчелл увлекся и принялся рассказывать о поразительных успехах при экспериментах на животных с поврежденным мозгом или позвоночником.

– Док, Лиза мне уже описала все в общих чертах.

– Ах да, вы же от Лизы! Ее команда точно заслуживает нобелевской премии! Благодаря их успехам, мы совершили настоящий прорыв в нейробиологии!

Грант на исследования практически закончился, когда Лиза сказала, что они что-то нащупали. Как только появился результат, институт выделил еще денег, а вскоре подключился и научно-исследовательский центр, в котором работает Альберт Митчелл. Поначалу я был настроен скептически, но энтузиазм жены и этого престарелого ученого заразил и меня, хоть мне пока и страшно поверить в успех предприятия. Сложно в одночасье принять возможность подобного чуда, когда несколько лет живешь с осознанием того, что скоро забудешь имя любимой жены и начнешь ходить под себя. Но проклятая надежда заставляет цепляться за любую соломинку. Годы идут, и похоже, что эта соломинка – последняя.

На изучение всех документов у меня ушло часа полтора. Из-за конфиденциальности вынести за пределы учреждения я ничего не могу, поэтому Митчелл великодушно предоставил мне свой кабинет и даже принес чашку чая.

Я сделал глоток горячего напитка с травяным ароматом и вздохнул. Лиза тоже любит всякие вкусные чаи. Благодаря ей я сейчас среди кандидатов на участие в исследованиях. Сколько же тяжести перенесли ее хрупкие плечики, чтобы я оказался здесь. Теперь мне осталось только вверить свою жизнь в руки ученых и надеяться, что труды жены не пропадут даром.

Я вписал Лизу в качестве выгодоприобретателя в случае моей смерти или недееспособности и присвистнул при виде большой цифры. По крайней мере, при неудаче жена ни в чем не будет нуждаться. Все лучше, чем подмывать мое безвольное тело и менять подгузники остаток моей жизни.

– А если без бумажек, какой шанс успеха? – поинтересовался я у Митчелла.

– На животных мы уже отработали технологию, – отозвался доктор и поскреб подбородок. – В том числе и на приматах. Отклонения в пределах одной тысячной процента. Но, как вы понимаете, нервная система людей несколько сложнее, поэтому результат может быть другим. Поэтому мы и предоставляем такие условия первым испытуемым.

– И что меня ждет при худшем сценарии?

Митчелл немного поколебался и посмотрел мне в глаза.

– Может образоваться быстрорастущая опухоль. Или начнется аутоимунное заболевание. В таком случае организм станет отторгать ваш мозг.

– Насколько это… быстро?

– Намного быстрее вашего заболевания.

Я вздохнул. Нет смысла оттягивать неизбежное, ведь все уже решено. Твердой рукой я поставил размашистую подпись под несколькими документами и пожал профессору руку.

***

– Вкусно пахнешь, – тихо сказал я, поглаживая Лизу по спине.

Плечо на моей больничной одежде уже намокло от ее слез, а гостевой бейдж то и дело впивался мне в грудь, но я продолжал крепко обнимать жену, едва обращая внимание на эти мелочи. Поначалу меня тоже проняло от эмоций Лизы, но теперь наступило вселенское спокойствие. Пока она в моих руках, любые проблемы растворяются и отходят на второй план.

– Это прямо тюрьма какая-то, – возмущенно шептала Лиза. – Они почти неделю мурыжили меня с бумажками и пропусками, и в итоге мы видимся всего сорок минут! А ведь я вообще-то тоже была причастна к исследованиям!

– Ну, я человек занятой, мне еще процедуры проходить с медсестричками, – ухмыльнулся я, и тут же получил болезненный щипок в бок.

– Я бы лучше с тобой тут пожила, – вздохнула Лиза. – Почему они не могут поставить в твою палату еще одну кровать?

– Ага, жить в четырех стенах без солнца и окон? Еще скажи, что на процедуры со мной записалась бы… Потерпи, скоро наблюдения закончатся, и поедем отдыхать.

– А ты правда не чувствуешь никакой разницы?

– Чувствую, – я на секунду задумался. – Ты, кажется, немного похудела.