Юность науки. Жизнь и идеи мыслителей-экономистов до Маркса
Шрифт:
Двойственный в этом вопросе, как и во многих других, Смит, воспев в начале книги хвалу капиталистическому разделению труда, изображает в другом месте, как бы между прочим, его отрицательное влияние на рабочего: «С развитием разделения труда занятие подавляющего большинства тех, кто живет своим трудом, т. е. главной массы народа, сводится к очень небольшому числу простых операций, чаще всего к одной или двум… Его (рабочего. — А. А.) ловкость и умение в его специальной профессии представляются, таким образом, приобретенными за счет его умственных, социальных и военных качеств. Но в каждом развитом цивилизованном обществе в такое именно состояние должны неизбежно впадать трудящиеся бедняки, т. е. главная масса народа, если только правительство не прилагает усилий для предотвращения этого». [126]
126
А. Смит. Исследование о природе и причинах богатства народов, стр. 556, 557.
Обращает на себя внимание последняя фраза цитаты из Смита. Она звучит довольно неожиданно в устах безусловного сторонника laissez faire. Дело в том, что Смит чувствует здесь опасную тенденцию капитализма: если предоставить все естественному ходу дел, то возникает угроза вырождения значительной части населения. Он не видит иной силы, кроме государства, которая могла бы воспрепятствовать этому.
Изобразив разделение труда и процесс обмена товаров, Смит ставит вопрос о деньгах, без которых регулярный обмен невозможен. В небольшой четвертой главе он добросовестно рассказывает о природе денег и истории их выделения из всего мира товаров как особого товара — всеобщего эквивалента. К деньгам и кредиту Смит затем возвращается неоднократно, но в целом эти экономические категории играют у него скромную роль. В деньгах Смит видел лишь техническое орудие, облегчающее ход экономических процессов, и называл их «колесом обращения». Кредит он рассматривал лишь как средство активизации капитала и уделял ему довольно мало внимания. Достоинством взглядов Смита было то, что он выводил деньги и кредит из производства и видел их подчиненную роль по отношению к производству. Но эти взгляды были вместе с тем односторонними и ограниченными. Он недооценивал самостоятельность, которую приобретают денежно-кредитные факторы, и их большое обратное влияние на производство.
Первые четыре главы «Богатства народов», довольно легкие и немного развлекательные по своему содержанию, служат своего рода введением к центральной части учения Смита — теории стоимости. Смит переходит к ней, заботливо попросив у читателя «внимания и терпения» ввиду «чрезвычайно абстрактного характера» вопроса.
Трудовая стоимость
Первые критики Смита пользовались чаще всего его же методами и идеями. Поэтому влияние Смита, в особенности сплавленное с влиянием Рикардо, было огромно вплоть до 60-х годов XIX в. Затем положение изменилось. С одной стороны, возник марксизм. С другой стороны, в 70-х годах появилась и скоро стала в буржуазной науке господствующей субъективная школа в политической экономии.
К Смиту стали относиться «строго», и первой жертвой стала, естественно, его теория стоимости. Это произошло, разумеется, не сразу. Еще Альфред Маршалл, крупнейший английский буржуазный ученый второй половины XIX в., сохранивший связи с рикардианством и пытавшийся как-то примирить его с новыми субъективными идеями, писал о Смите, что его «главный труд состоял в том, чтобы собрать воедино и развить соображения его французских и английских современников и предшественников о стоимости». [127]
127
Цит. по J. A. Schumpeter. History of Economic Analysis, p. 307.
Позиция видного американского ученого Пола Дугласа, писавшего через 40 лет, уже иная. Он обвиняет Смита в том, что тот якобы отбросил у предшественников именно самое ценное и своей теорией стоимости толкнул английскую политическую экономию в тупик, из которого она не могла выйти целое столетие. Шумпетер в своей «Истории экономического анализа» закрепляет внешне почтительное, но, по существу, весьма скептическое отношение к Смиту. Он вообще сомневается, можно ли сказать, что Смит придерживается трудовой теории стоимости. Наконец, в заурядном американском учебнике истории экономической мысли (Дж. Ф. Белла) говорится: «Вклад Смита в теорию стоимости больше запутал дело, чем прояснил.
128
J. F. Bell. A History оf Economic Thought, p. 188.
Из всего этого безусловно верно одно: теория стоимости Смита действительно страдает серьезными недостатками. Но, как показал Маркс, эти недостатки и противоречия были закономерны и по-своему плодотворны для экономической теории. Смит пытался сделать шаг от исходной, простейшей формулировки трудовой теории стоимости, в которой она может показаться лишь общим местом, к реальной системе товарно-денежного обмена и ценообразования при капитализме в условиях свободной конкуренции. В этом исследовании он натолкнулся на неразрешимые противоречия. Маркс считал, что конечной, глубинной причиной этого было отсутствие у Смита (и у Рикардо) исторического взгляда на капитализм, трактовка ими отношений капитала и наемного труда как вечных и единственно возможных. Кроме них Смит знал лишь «первобытное состояние общества», представлявшееся ему почти мифом. Тем не менее он с большой научной глубиной подошел к проблеме стоимости.
Смит с большей четкостью, чем кто-либо до него, определил и разграничил понятия потребительной и меновой стоимости. Отвергнув догму физиократов и опираясь на свое учение о разделении труда, он признал равнозначность всех видов производительного труда с точки зрения создания стоимости. Тем самым он уловил, что в основе меновой стоимости лежит, по выражению Маркса, субстанция стоимости, т. е. труд как любая производственная деятельность человека. Это расчищало дорогу к открытию Марксом двойственного характера труда как абстрактного и конкретного труда. Смит имел понятие о том, что квалифицированный и сложный труд создает в единицу времени больше стоимости, чем неквалифицированный и простой, и может быть сведен к последнему с помощью каких-то коэффициентов. Он также в известной мере понимал, что величина стоимости товара определяется не фактическими затратами труда отдельного производителя, а теми затратами, которые в среднем необходимы при данном состоянии общества.
Плодотворной была концепция Смита о естественной и рыночной цене товаров. Под естественной ценой он, в сущности, понимал денежное выражение меновой стоимости и считал, что в длительной тенденции фактические рыночные цены стремятся к ней как к некоему центру колебаний. При уравновешивании спроса и предложения в условиях свободной конкуренции рыночные цены совпадают с естественными. Он положил также начало анализу факторов, способных вызывать длительные отклонения цен от стоимости; важнейшим из них он считал монополию.
Глубокое чутье Смита проявилось в том, что он по меньшей мере поставил проблему, которая оставалась в центре теории стоимости и ценообразования на протяжении всего следующего столетия. В категориях Маркса речь идет о превращении стоимостей в цены производства. Смит знал, что прибыль должна быть в тенденции пропорциональна капиталу, и понимал природу средней нормы прибыли, которую и клал в основу своей естественной цены. Слабость его заключалась в том, что он не мог связать и совместить это явление с трудовой теорией стоимости.
Трудно с какой-либо степенью уверенности судить теперь о внутренних умственных процессах, происходивших в мозгу Смита и приводивших его к выводам, которые он делал, и к противоречиям, которых, очевидно, не замечал. Действительно, как писал Маркс, мы находим у Смита «не только два, но целых три, а говоря совсем точно — даже четыре резко противоположных взгляда на стоимость, которые мирно располагаются у него рядом или переплетаются друг с другом». [129] По-видимому, основная причина этого заключается в том, что Смит не мог найти удовлетворительных с точки зрения научной логики связей между трудовой теорией стоимости, как она сложилась в то время и как она была им зафиксирована, и сложностью конкретных процессов капиталистической экономики. Не находя этих связей, он стал варьировать и приспосабливать исходную концепцию.
129
К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 242.