Юность науки. Жизнь и идеи мыслителей-экономистов до Маркса
Шрифт:
В дальнейшем Маркс и Энгельс в своей практической и литературной деятельности вынуждены были неоднократно обращаться к проблеме свободы торговли и протекционизма. При этом они рассматривали также идеи Листа. Невысоко оценивая Листа как теоретика и подвергая критике буржуазно-апологетическую суть его учения, основоположники марксизма все же считали его самым выдающимся немецким экономистом той эпохи.
Дискуссия о свободе торговли отражает борьбу внутри класса буржуазии, а также между буржуазией разных капиталистических стран. Свобода торговли и протекционизм — лишь две разновидности классовой политики, в равной мере направленные на увеличение прибылей капиталистов путем эксплуатации рабочего класса. Но это не значит, что пролетариат и его партии могут
Политика свободы торговли прогрессивна с точки зрения рабочего класса постольку, поскольку она способствует развитию капитализма в мировом масштабе, росту его производительных сил. Прежде всего это может при известных условиях содействовать какому-то улучшению материального положения рабочего класса. Но в конечном счете суть дела заключается в том, что ускоренное развитие капитализма одновременно развивает его противоречия, поднимает на более высокую ступень конфликт между производительными силами и производственными отношениями и тем самым готовит гибель капитализма как системы. В 1847 г. Маркс говорил: «…мы стоим за свободу торговли, потому что с введением ее все экономические законы с их самыми поразительными противоречиями будут действовать в более широкой сфере, на более обширной территории, на территории всего мира; и потому, что сплетение всех этих противоречий в единый клубок, где они столкнутся, породит борьбу, которая в свою очередь завершится освобождением пролетариата». [185]
185
К. Маркс u Ф. Энгельс. Соч., т. 4, стр. 266–267.
Но позиция за свободу торговли ни в коем случае не может считаться универсальной, применимой к любой ситуации и любым конкретным условиям. В Германии середины прошлого века свобода торговли могла лишь увековечить промышленную отсталость страны, содействовать консервации остатков феодализма. Протекционизм мог быть в конечном счете выгоден рабочему классу как средство ускорения капиталистического развития и преодоления феодальных порядков. Маркс подчеркивал, что Лист и его последователи требуют покровительства не для мелкого кустарного производства, а для крупной капиталистической промышленности, где ручной труд вытесняется машинами, а патриархальное производство заменяется современным. В конце этого пути Маркс видел, однако, не торжество мощного германского капитала, а социальную революцию. По схожим причинам Энгельс в несколько более позднюю эпоху считал в принципе прогрессивной протекционистскую торговую политику Соединенных Штатов.
Эти принципы важны для оценки «либеральных» и протекционистских тенденций в современном капитализме.
Историческая школа
Национальная душа, национальный характер, национальная судьба — эти и подобные им понятия пронизывали всю общественную мысль Германии конца XVIII и XIX в. Что может быть более национальным, чем история? Увлечение историей было также своеобразной реакцией на рационалистическую философию прошлого века, которая рассматривала все, что было до нее, т. е. феодализм и его институты, как противоестественные явления, порожденные невежеством, недостатком просвещения.
Лист оказал на немецкую историческую школу политической экономии сильное влияние, которое может быть сведено к трем моментам: 1) вслед за Листом «историки» рассматривали политическую экономию не как науку об общих законах развития хозяйства, а как науку о национальном хозяйстве, подчеркивая при этом определяющую роль государства; 2)
Однако они пошли дальше Листа, создав особый исторический метод в политической экономии, который сыграл в дальнейшем значительную роль в развитии этой науки, особенно в Германии и в США. Идеи исторической школы становятся понятнее, если учесть коренные пороки той политической экономии, которая была представлена буржуазными рикардианцами в Англии и школой Сэя во Франции. Их теории стоимости и доходов вполне могли казаться либо безнадежной путаницей, либо бессодержательным упрощением. Им действительно был чужд историзм, взгляд на экономическое развитие общества как на исторический эволюционный процесс. Абстракция человека-счетчика, разумного эгоиста, освобожденного от всех прочих качеств, была неубедительна. «Космополитизм» этих экономистов, особенно английских, отражал господствующую роль Англии на мировом рынке. «Историки» хотели, чтобы в центр экономической науки был поставлен конкретный человек, с его сложной психикой и моралью, с национальными и историческими чертами.
Но в условиях феодально-буржуазной Германии первой половины XIX в. и под пером прусских профессоров этот закономерный протест неизбежно должен был принять реакционный характер. Критикуя классическую школу (они не делали различий между Смитом, с одной стороны, и Сениором и Сэем — с другой), они не видели самого главного.
Историческая школа отказывалась от метода научной абстракции как основного метода исследования в политической экономии. Она отказывалась от познания всеобщих объективных законов общественного развития, возводя в абсолютный принцип национальные особенности. Особая область экономической науки подменялась неопределенной и зыбкой сферой, включающей историю, этику, право, психологию, политику, этнографию.
В истории экономической науки есть свои штампы. Историческую школу принято представлять в виде троицы в составе Рошера, Гильдебранда и Книса, как будто они работали совместно. В более серьезных исследованиях показывается, что между этими тремя авторами имеются большие различия, что они не составляли «школу» в смысле личного и прямого общения, что кроме них в том же направлении работали многие другие. На деле все было гораздо сложнее. Книс, в частности, резко критиковал Рошера и Гильдебранда.
Тем не менее в главных вопросах теории все три профессора следовали общему направлению и были его виднейшими представителями. Вильгельм Рошер в своей ранней (1843 г.) работе «Очерк политической экономии с точки зрения исторического метода» изложил некоторые основные положения будущего исторического метода. Однако Рошер принял многие положения классических английских и французских экономистов, которые устраивали его. В результате получалась лишенная какого-либо стержня мешанина. Таков же Рошер и в своих последующих работах.
За свою долгую жизнь Рошер написал целую библиотеку, в которую, в частности, входят две большие и выполненные с ученой тщательностью работы по истории экономической мысли. Почти 50 лет он был профессором в Лейпциге и пользовался почетом в правительственных и ученых кругах.
Жизнь Бруно Гильдебранда в первой ее половине была более бурной. От преследований реакционного правительства Гессена (одно из германских государств) он вынужден был бежать в Швейцарию, где преподавал в университетах Цюриха и Берна. Гильдебранд основал первую статистическую службу в Швейцарии. Он вернулся в Германию в 1861 г. и до конца жизни был профессором в Иене. С исторической школой его связывает главным образом книга «Национальная экономия настоящего и будущего», опубликованная в 1848 г. Гильдебранд более резко и систематически, чем Рошер, критиковал классическую школу и более агрессивно внедрял исторический метод. Он оказал большое влияние на развитие исторической школы в более позднюю эпоху.