Юность
Шрифт:
И, насмотревшийся на потенциальных соперников, Платон, заранее смакуя свою победу, вышел на маты.
Соперник, уступавший Кочету в росте, но не в весе, сразу профессионально схватил соперника за отвороты куртки, пытаясь раскачать его для применения приёма.
Платон же действовал по своему излюбленному шаблону. Когда соперник в очередной раз дёрнул Платона на себя, тот неожиданно повиновался, сделав шаг левой ногой вперёд и мимо ног соперника ему за спину, и выпрямился, тоже сильно дёрнув соперника себе навстречу.
В результате этого плечи и руки Платона очутились за спиной, оказавшегося под его правой подмышкой, соперника. Затем Платон полностью обхватил того сзади за талию, смыкая кисти своих рук у него на животе, и подвинув ближе к телу соперника свою правую ногу, опираясь локтём правой руки на своё правое бедро, создав мощный рычаг, оторвал того от матов, значительно высоко подняв вверх ногами.
– «Так ты теперь бросай его и переходи на удержание или на болевой!» – неожиданно вырвалось у Владимира Петровича.
Но Платон сделал по своему и по привычке. Он стал сжимать кольцо своих рук, сводя локти навстречу друг другу и перебирая одной кистью по запястью другой, уменьшая диаметр охвата и причиняя сопернику боль, при этом и сбивая ему дыхание.
– «Всё, всё! Отпусти его!» – решительно вмешался тренер.
И Платон, ослабив захват, осторожно опустил соперника на маты.
– «Ну, ты, прям, как удав! Сколько лет я занимаюсь борьбой, но никогда не видел такого приёма! Но запомни, что в самбо запрещены болевые в стойке!» – заметил удивлённый Владимир Петрович.
В ответ польщённый Платон лишь загадочно улыбнулся.
– Так ты приходи на занятия! Вот тебе расписание и мой телефон. Если когда не сможешь прийти, то звони! А куртку пока дам тебе чужую».
Платон вернулся домой окрылённый.
– «Мам! А меня взяли в секцию самбо!» – войдя, радостно сообщил он.
– «Хорошо! Хоть ты теперь будешь с толком тратить свою энергию и силу!».
– «Да! Энергии и силы у меня полно, хоть отбавляй! Я своего партнёра раздавил, как удав кролика!».
– «На, удав! Садись, заешь кролика говядиной! А то, поди, ты всё равно сильно проголодался!».
На своей первой полной тренировке Платон старался, как мог. Но всё равно он пока уступал другим мальчишкам в некоторых, особенно в незнакомых ему ранее, технических элементах. Однако даже за одну тренировку его прогресс был на лицо.
В конце занятий опять начались спарринги. И в этот раз Платон блеснул своим доморощенным мастерством, сначала удивив, а потом сильно разозлив тренера. Увлёкшись и забыв его прошлое наставление, Платон сначала сделал приём из вольной борьбы, совершив бросок соперника через плечо и без страховки, из-за чего его партнёр с трудом поднялся с матов.
А потом он и вовсе опозорился, уже другому сопернику сделав в стойке болевой приём из дзюдо на руку и плечо, резким в азарте исполнением даже вызвав крик поверженного.
– «Ты, что, парень, с ума сошёл?! Сколько раз тебе надо повторять, что в самбо запрещены болевые приёмы в стойке!?» – чуть ли не заорал тренер.
– «На соревнованиях за это дисквалифицирую не только спортсмена, но и могут снять с выступлений и его тренера и автоматически всю его команду! А этот приём хорош для обезоруживания нападающего с ножом!» – чуть успокоившись, объяснил Владимир Петрович.
– «Но я же не виноват, что приёмы у меня получаются автоматически!? Я и не знаю, из какой они борьбы! Когда я их изучал, мне это было всё равно!» – недоумённо оправдывался Кочет.
– «А, кстати, кто тебе их показывал?» – спросил тренер.
– «Отец!».
– «А он у тебя кто?».
– «Пенсионер!».
– «А раньше кем был? Какое отношение имел к борьбе?!».
– «Ну, во время войны было дело – учился на диверсанта!».
– «А-а, тогда понятно! – протянул Владимир Петрович – Ты наверно и с боевым самбо знаком?».
– «Да! Ещё и с джиу-джитсу немного знаком!».
– «А ты оказывается опасный соперник, Кочет!? – уже совсем дружелюбно закончил Владимир Петрович – Ну, попробуй ещё раз! Но не забывай о правилах!».
И Платон начал новую схватку, старясь выполнить наставление тренера. И, видимо потеряв концентрацию, он позволил сопернику совершить подобие броска и перевести схватку в партер. Тот уже хотел было сделать болевой приём на ахиллесово сухожилие правой ноги Платона, но с помощью левой ноги мощные и ловкие ноги футболиста ушли от захвата, а увлекшийся Платон сделал сопернику удушение без захвата его руки, чуть было, не свернув ему шею.
– «Ну, что ты опять творишь?! – снова вскипел вскочивший с места тренер – Всё! Иди, одевайся! Для тебя на сегодня тренировка закончилась!».
А после тренировки несколько мальчишек окружили Платона, прося показать им некоторые боевые приёмы. Но тот, обидевшись на крики тренера, обещал показать их в следующий раз. Но следующего раза не случилось. Платон решил больше не ходить на тренировки.
– Оказывается я сильнее всех этих самбистов! Я знаю много боевых приёмов и всегда смогу себя защитить, и не только себя! А спортсменом я становиться не хочу! Так что ходить мне сюда незачем! Да и футбол скоро начнётся – будет не до самбо! – решил он прекратить посещения тренировок.
Но его интерес упал не только к так и не состоявшимся занятиям борьбой, но и к ранее им любимой физике.
Слабая компетентность учителя физики Ивана Алексеевича Федулова в своём предмете и постоянное, хоть и не злобное, третирование им Платона, плюс зазнайство того своими знаниями, привели к охлаждению интереса и снижению его успеваемости.
Но никогда не падал интерес Платона к своим увлечениям, играм и особенно к футболу.
Вскоре, особенно на обращённых к югу покатых площадках, земля стала просыхать. И наконец, когда поле стадиона «Старт» было ещё не готово, Платон сходил со своим классом за железную дорогу в Крутицы на юге Реутова. Там они выиграли у соперников на покатом на юг, потому быстро высохшем на солнце, футбольном поле за Домом культуры «Маяк».