Юрий Никулин. Война. Арена. Кино. 100 лет Великому Артисту
Шрифт:
– Извините ради бога, Юрий Владимирович. Здравствуйте! Но вот никакого предлога не могу придумать, чтобы с вами познакомиться.
Полагаю так, что он оценил мою глуповатую непосредственность и протянул руку: «Вот и будем знакомиться безо всякого предлога, товарищ старший лейтенант». Во всяком случае, я не почувствовал тогда никакой натянутости или неудовольствия моим поступком со стороны Юрия Владимировича. Он искренне стал интересоваться, кто я и что я. Уже польщенный его вниманием, я сообщил, между прочим, что с техникумовской юности собираю анекдоты. Никулин оживился:
– Любой анекдот вдвойне хорош тогда, когда рассказывается по ситуации. Вот как наша. Стоят два профессора и обсуждают теорию относительности.
И без паузы, вдогонку, выдал следующую байку:
– Приезжает в часть комиссия с проверкой. Навстречу генералу выходит старлей и докладывает: «Товарищ генерал, личный состав занимается боевой подготовкой! Командир танкового корпуса старший лейтенант Петров!»
Генерал, естественно, удивляется: за сорок лет службы он еще не видел, чтобы старлей командовал целым танковым корпусом! Сопровождающий шепотом поясняет: «Да это Петров все оборудование с танка пропил, остался только корпус машины».
– В таком случае, Юрий Владимирович (тут Остапа понесло!), я вам расскажу анекдот, который лично модернизировал и, если так можно выразиться, усовершенствовал. Старшина-прапорщик проводит политзанятия вместо убывшего в командировку офицера.
– Товарищи солдаты, тема нашего занятия – Африка как театр военных действий. Кто доложит?
Встает ушлый солдатик и ради смеха говорит:
– Африка – это такая часть суши, где водятся слоны, тигры бегают, обезьяны по деревьям лазят, крокодилы летают…
– Э нет, товарищ солдат! Крокодилы – оне не летают, оне ползают.
Никулин хитро заметил:
– Михаил, я этот анекдот знаю. Солдат далее заявляет старшине, что, мол, капитан утверждал: крокодилы летают. На что прапорщик отвечает: «Ну, конечно, летают, тилькы дуже низенько над землей». И где же твоя модернизация?
– А в последней фразе: «Конечно, крокодилы летают. Только очень, очень низко над землей. И такое впечатление, что они все же ползают».
Юрий Владимирович согласился: да, «модернизация» стоящая.
Мы договорились на следующий день встретиться в его гримуборной, которую он почему-то назвал гардеробной, после дневного спектакля. Так начались мои замечательно-теплые, доверительно-добрые отношения с великим и мудрым клоуном, которые продолжались почти четверть века, вплоть до самой его смерти. Признаться, я стесняюсь назвать их дружбой, несмотря на то, что мне этого очень хочется. Во всяком случае, я бы не соврал, не согрешил против истины: Юрий Владимирович действительно всегда задушевно и по-товарищески ко мне относился – это его сын Максим подтвердит. Впрочем, как подтвердят немногие из тех, кто еще жив и знал Никулина, хотя они стремительно уходят туда, откуда еще никто не возвратился. Наверное, еще и потому актер и клоун ко мне хорошо относился, что мы оба с ним были пэвэошники, а принадлежность к одному боевому строю никогда для Никулина пустым звуком не являлась. Сдается, он симпатизировал мне и просто как военному человеку. К людям в форме вообще относился почти с благоговением. Разумеется, импонировало Никулину и то, что я на самом деле (да простится невольное бахвальство) давно и серьезно занимаюсь народными байками. Их я не просто складирую или коллекционирую с юности, а исследую в меру сил и способностей. У Никулина тоже была тетрадь еще с фронтовыми байками. Да и так изредка кое-что помечал в толстый, замусоленный блокнот, из которого выпадали страницы. Но больше все-таки полагался на свою память, которая, в отличие от моей, была приличной. Особенно если это касалось воспоминаний: нужная байка в нужное время и в нужном месте. В этом смысле никто из моих знакомцев не мог сравниться с Никулиным. Однажды рассказал: «Когда меня в детстве ругали за то, что я плохо запоминал даты, мать, защищая меня, говорила: «У Юры плохая память, не надо его ругать». «Ну да, плохая, – возражал отец. – Раз так хорошо помнит всякие хохмы, значит память хорошая».
На этой поразительной никулинской особенности я еще в дальнейшем подробно и не раз остановлюсь. Просто потому, что мне действительно редко встречались люди с такой удивительной способностью: вспомнить анекдот в нужное время, в нужном месте и по теме – в яблочко. Пока что лишь отмечу, что мою достаточно обширную коллекцию анекдотов Юрий Владимирович основательно пополнил за годы нашего тесного общения. Ведь мы же при каждой с ним встрече или даже при телефонном разговоре обязательно обменивались свежим анекдотом. Справедливости ради надо заметить, что те времена были чрезвычайно обильны на всякого рода смешные и смысловые байки с подтекстом. Общество постепенно стагнировало, и народ volens nolens стравливал свое глухое недовольство застойными явлениями через анекдоты. Которые – это я уже как специалист утверждаю – никогда случайными не бывают.
Как-то раз я пришел к Никулину в гримуборную-гардеробную, которую он делил со своим бессменным партнером Михаилом Шуйдиным. И у меня «с собой было». Мы втроем выпили, поговорили. Тут же я шустро «намылился» еще сбегать за бутылкой, однако Шуйдин осадил мою прыть: «У нас вечером спектакль, – сказал, – поэтому лишняя водка – ни к чему. Хотя я бы, честно говоря, еще выпил. Но Юрка запрещает. А он для меня Бог, царь и воинский начальник. Если бы не Юрка, я уже давно бы копыта отбросил. А он меня держит и по жизни, и на арене».
Мы сели играть в нарды – шеш-беш по-азербайджански. Игра эта не сильно ум насилует и по интеллектуальному потенциалу стойко находится на втором месте после перетягивания каната. Однако для времяпрепровождения – что надо. Юрий Владимирович после рюмки лег прикорнуть, а мы с Шуйдиным стали «упражнять интеллект». Выигрывал я подчистую. «Дядя тезка» (так я его стал с тех пор называть) пыхтел и сердился. Потом не выдержал и разбудил Никулина:
– Юрк, может, ты окоротишь старлея! Совсем заслуженного артиста не уважает!
Игра, однако, есть игра. Никулину я вообще «поставил Марс», что-то наподобие «нужника» в шашках. Клоуны начали играть против меня вдвоем. Но неизменно продували, поскольку везение в той игре значительно больше значит, нежели «пруха» в картах. Так мы просидели до тех пор, покуда по местному радио не раздалась команда: «Приготовиться к началу представления».
– Ну что, – заговорщицки подмигнул Никулин своему партнеру, – пригласим старлея завтра на матч-реванш?
– Обязательно, Юрк! Мы его научим родину любить!
Почему-то именно в этом месте вспомнился любимый припев «дяди тезки» Шуйдина: «Броня крепка, и Таньки наши быстры». У нас троих жены были Татьянами…
Единственный в мире тандем
Шуйдин и Никулин более тридцати лет проработали вместе, достигнув редкого взаимопонимания. Это был единственный такой творческий тандем во всем подлунном мире. Нигде, ни в одной стране на цирковой арене не выступали два героя-фронтовика. Вы себе на минутку представьте, дорогой читатель: люди, смотревшие смерти в глаза, выходили каждый вечер на арену и смешили зрителей натуральным образом до слез. Столь продолжительное совместное творчество можно объяснить, конечно, многими обстоятельствами – верностью цирку, похожими взглядами на определенные жизненные явления, наконец, просто психологической совместимостью, как у космонавтов, хотя, случалось, артисты спорили до хрипоты, до ругани. Однако в решающей степени их единило, наверное, то, что оба прошли войну от первого до последнего дня. На год моложе Никулина, Шуйдин служил в танковых войсках.