Юрка Гусь
Шрифт:
Юрка широко раскрытыми глазами смотрел на капитана и молчал. Да и говорить-то было нечего. Что сделали с человеком! Когда этот красавец лейтенант вошел к ним, Юрке, помнится, сразу изба показалась тесной. А сейчас его можно на стол положить, и еще место пустое останется.
— Пулеметной очередью, — сказал капитан. — В упор. В атаку ходили. А тех ребят, что со мной были, — всех положил. Всех до одного… — Он посмотрел на Юрку и, с трудом дотянувшись рукой до одеяла, натянул на себя. — Гонят их наши… Кончится война. Хорошее
У капитана задергалась щека. Он замолчал, глядя вверх на зеленую полку.
Непрошеная слеза выкатилась из Юркиных глаз. Нет, это была не жалость! Лютая злость к тем, кто сделал капитана таким.
Вагон дернулся, прошел немного и снова остановился. Видно, паровоз с первого раза не взял.
— Прощай, Юра, — все так же глядя вверх, сказал капитан. — Больше не увидимся… Какой теперь из меня ходок? Вроде чурбака… Где поставят, там и буду стоять…
— У меня собака была, — сказал Юрка. — Дик… Я отдал ее на фронт.
Вагон снова дернулся и на этот раз с тихим шумом покатился.
— Прощай, Гусь, — повторил капитан. Он натянул одеяло на голову, отвернулся к стене. Юрка растерянно стоял на месте и смотрел на вагон. И тут он увидел Жорку Ширина. Жорка шел навстречу и кричал:
— Покупайте землянику… Остатня-я. По четыре за кулек отдам!
Юрка подскочил к нему, вырвал блюдо и, догнав вагон, в тамбуре которого стояли раненые, протянул им:
— Ягоды… Земляника. Ешьте на здоровье!
Санитарный поезд ушел. Юрка стоял на перроне и смотрел вслед. Последний вагон, вздрагивая и покачиваясь, уменьшался. Вот он стал со спичечный коробок и, наконец, совсем исчез, растворился в сумраке, надвигающемся со стороны леса.
— У него собаки теперь нет, — услышал Юрка вкрадчивый Жоркин голос. — Собака в гарнизоне.
К нему, во главе с Жоркой, приближались сельские ребята. Успел, гад рыжий, собрать компанию… Опять десять на одного. Юрку охватил гнев. Нет, на этот раз им не удастся его отколотить. Он оглянулся вокруг, ища что-либо подходящее. Внизу, рядом с рельсом, лежал гладкий голыш. Гусь спрыгнул с перрона на путь, схватил камень.
— Кто первый сунется — череп напополам, — предупредил он, взбираясь на перрон.
Ребята остановились.
— Говори, Гусь, — сказал Жорка, — отобрал у меня мамкино блюдо с ягодами?
— Ну?
— Слышите? — повернулся Жорка к ребятам. — Не отпирается.
— Ты чего тут командуешь? — спросил Петька Петух, высокий черноволосый мальчишка с якорем, выколотым на руке.
— Жулик ваш Жорка, — сказал Юрка. — Продает раненым малюсенькие кулечки по пятерке. А в кульке и полстакана не будет.
— Будет стакан! — взвизгнул Рыжий. — Брешет он!
— По пятерке за кулек? — поглядел на Жорку Петька.
— Говорю, брешет… По четыре.
— И по четыре дорого, — сказал Петух. — По три — в самый раз.
— А кто ему дал право чужие
Петух посмотрел на Юркин камень, почесал затылок.
— Чего ты командуешь? — снова спросил он. — Хочешь, чтобы рожу набили?
— А ну-ка сунься! — сказал Гусь.
Петух морщил лоб, раздумывая, ввязаться в драку или нет. Остальные молчали. Юрку Гуся уже хорошо знали на станции. И связываться с ним не очень-то хотелось. Все смотрели на Петьку и ждали, что он скажет. Петух был самый длинный и старше всех. Но Петух молчал. Молчали и другие. Жорка подбежал к Петьке и, приподнявшись на цыпочки, что-то быстро зашептал ему на ухо.
— Не обманешь? — спросил Петух.
Рыжий отрицательно замотал головой. Петух расстегнул пряжку и стал медленно наматывать на ладонь широкий ремень. Жорка стоял за его спиной и злобно сверкал своими глазами. Гусь весь подобрался и первым шагнул навстречу Петуху.
— Один на один будем? — спросил он, с угрозой поглядев на ребят.
Петух молчал. Он гладил ладонью медную пряжку и о чем-то думал.
— Драться будем до конца, — сказал Гусь. — До смерти.
Петух, не спуская с Юрки глаз, все еще о чем-то раздумывал.
Из толпы ребят вышел Колька Звездочкин и встал рядом с Юркой. Лицо у него было бледное, но маленькие глаза блестели отвагой.
— Я тоже буду драться, — сказал он. — За Гуся.
Юрка изумленно посмотрел на него, пожал плечами, но ничего не сказал.
— Гусь — человек. А Жорка жулик. Он всех покупает за сахар и деньги. И тебя, Петух, купил. Думаешь, я не слышал? Он тебе десятку посулил и кусок сала.
— И врешь ты! — крикнул Жорка. — Про сало и разговору не было…
— Про сало ничего не говорил, — подтвердил Петух.
— Гусь даром свои ягоды раненым отдал, — продолжал Колька. — А Жорка обдирала… С раненых по пятерке?!
— По пятерке дорого, — сказал Петух и стал разматывать с ладони ремень.
— Значит, можно у человека ягоды и блюдо отнимать? — чуть не плача, спросил Жорка.
Ребята молчали.
— Погодите, он и у вас отнимет…
— Сколько у тебя было кульков? — спросил Юрка.
— Штук восемь!
Юрка достал из кружки десятку (эх, забыл отдать забинтованному!) и швырнул Жорке в толстое веснушчатое лицо.
— Подавись своими деньгами… Спекулянт!
Жорка на лету схватил деньги, разгладил, спрятал в карман.
— А блюдо? — спросил он.
Но на него никто не смотрел. Петух ладонью стукнул Юрку по плечу, улыбнулся:
— Не сердись, Гусь… Думаешь, я и вправду стал бы из-за него с тобой драться?
— А зачем ремень снимал?
— А это так… для форсу, — засмеялся Петух. — Я видел, так морячки дерутся.
Юрка размахнулся и далеко забросил камень, а потную руку обтер о штанину.
— Приходи завтра на речку, Гусь, — сказал Петух. — Придешь?