Юта Бондаровская
Шрифт:
В командирской землянке людно.
— Ютик! — грузный седой мужчина обнял Юту и усадил рядом с собой на берёзовый чурбак. — Скоро придёт самолёт и отправит тебя на Большую землю. Учиться будешь. Война — дело взрослых.
Командир говорил медленно. Слова его падали, будто камни на дно пруда. И от них кругами расходилась обида.
Юта сердито вырвалась из крепких рук командира.
— Значит, учиться поеду, да? Буду сидеть и ждать, пока другие для меня хорошую жизнь завоюют? Не поеду! Не имеете права!
Юта
— Не имеете права! — снова крикнула она.
— Вот это да! — партизаны засмеялись.
— Оставьте её с нами, товарищ командир! — попросили они.
Хмурое лицо командира засветилось улыбкой.
…Мальчишка в рваной шапке, босиком, с нищенской сумкой через плечо брёл по деревне. От дома к дому.
Возле немецкого штаба мальчишка задержался. Он подходил к каждому немцу и подолгу клянчил хлеб. Немцы отмахивались от него, как от назойливой мухи.
К штабу подошла пьяная компания полицаев. Они громко говорили о чём-то. Храбрились друг перед другом и перед немцами.
Мальчишка сунулся к ним. Протянул руку и запищал тонким жалобным голосом:
— Дяденька полицай, дайте сироте хлебца-а-а-а!
Один из полицаев наклонился к мальчишке и увидел неожиданно яркие синие глаза. Мальчишка отшатнулся от него и побежал.
Полицай замер. Он точно пытался что-то вспомнить. Потом выхватил наган и бросился за мальчишкой. Этот полицай был… Сычёв.
Полицай выстрелил, но мальчишка петлял по улице, как заяц. Скоро он совсем скрылся за домами.
…Через полчаса, возбуждённо поблёскивая синими глазами, Юта докладывала командиру группы, сколько пулемётов возле немецкого штаба и где они расположены.
— Блокаду прорвали! Блокаду прорвали! Ур-ра!
Юта забыла, что она партизанка, разведчица. Она прыгала на одной ноге, как первоклассница, и хлопала в ладоши.
Мороз щипал её за нос. Веселил. Румянил щёки. Колючие, холодные снежинки лезли за воротник полушубка.
Партизаны окружили Юту. Кто-то уже успел разложить на снегу бездымный партизанский костёр.
Качнулись толстые лапы ели, роняя снег. На поляну вышел командир отряда и армейский полковник. Вот уже несколько дней как партизаны соединились с частями Советской Армии.
Командир постоял минуту, наблюдая, потом улыбнулся и шагнул в круг.
— Поздравляю, Ютик!
— Спасибо! — звонко крикнула Юта и спросила: — А правду говорят, что мы пойдём в тыл к фашистам помогать эстонским партизанам?
— Правду, — сказал командир. — Но тебя я взять не могу. И не проси. На этот раз твёрдо. Поедешь в Ленинград к маме. Это приказ.
Павел Иванович подошёл к Юте. Поправил ей сбившуюся на затылок шапку. Заглянул в мокрые глаза.
— Ну, ну, Ютик, не плачь. Приказ командира — закон, — грустно проговорил он. — Надо его выполнять. На то ты и партизанка.
Юта сердито растёрла варежкой слёзы по щекам.
— Приказ? Пока по нашей земле ходит хоть один фашист, я не уйду — и всё!
Партизаны уходили всё дальше и дальше в тыл врага. Ветер хлестал по лицам, забивал снежной пылью рот. Острые ледяные торосы преграждали путь. Люди скользили, падали, поднимались с трудом.
И вдруг, перекрывая шум ветра, над ледяным вьюжным полем взвился тоненький детский голос.
Ну, споёмте-ка, ребята-бята-бята-бята…Голосок старался побороть метель, холод, усталость…
…И на солнце, как котята-тята-тята-тята, Грелись этак, грелись так-так-так…Командир оглянулся. Юта!
Хриплыми, простуженными голосами партизаны подхватили песню. Песня крепла. Детский голос звенел над торосами. Звал вперёд. Подбадривал усталых. И люди шли. И уже никто не падал.
На вторые сутки отряд вышел к эстонскому берегу. Небольшой хутор слабо светился в тёмном лесу. Там были еда и тепло. Главное — тепло. Но за каждым кустом мог притаиться враг Надо было обязательно выслать разведку. Но кого послать? Люди устали так, что не могли сделать и шагу.
Юта подползла к командиру.
— Схожу, — выдохнула она.
И командир сказал:
— Иди, дочка.
Немцев на хуторе не оказалось.
Партизаны расположились на ночлег. И никто не заметил, как один из жителей хутора скрылся в темноте.
Юта спала крепко, даже во сне прижимала к себе автомат. Внезапно густую ночь разорвали выстрелы. Юта вскочила, стала растирать глаза обмороженными пальцами. Руки не слушались.
Дверь в избу распахнулась.
— Немцы!!!
Сон слетел мгновенно. Юта бросилась следом за партизанами.
— Куда?! — крикнул командир. — Назад! Без тебя справимся!
Но разве Юта могла сидеть в избе, когда товарищи бьются насмерть?
Сжимая автомат, она выбежала на улицу.
Соседняя изба горела. Яркое пламя полосовало чёрное небо, и в его отсветах хорошо были видны немцы.
Партизаны пошли в атаку. Вместе с ними шла Юта.
Неожиданно сзади застрочил немецкий пулемёт. Юта стремительно повернулась на выстрелы, пошатнулась и упала на снег.