Южный полюс
Шрифт:
И вот тяжело нагруженный караван двинулся на юг. Я смотрел, как он медленно переваливает через гребень у «Стартовой линии». После напряженной работы и гонки, когда мы готовили эту экспедицию, для нас двоих, оставшихся дома, наступила более спокойная пора. Это вовсе не означает, что мы сидели сложа руки. Нет, мы не теряли время даром. Прежде всего нужно было наладить работу метеостанции. С 1 апреля все инструменты уже были в строю. На кухне у нас висели два ртутных барометра, четыре анероида, термограф [56] и термометр. Для них отвели укромный уголок подальше от плиты. Инструменты для наружного наблюдения еще не были никак укрыты, но помощник начальника живо принялся за дело и проявил такую оперативность, что к возвращению отряда с юга на снегу уже стояла, сверкая белой краской, превосходная метеобудка. Наш искусный механик Сюндбек смастерил великолепный флюгер, не флюгер – шедевр, никакая фабрика не сделала бы лучше. В метеобудке мы установили термограф, гигрометр и термометры.
56
Термография – различные способы регистрации теплового поля (инфракрасного излучения) объектов. (Прим. выполнившего OCR.)
Наблюдения производились в 8 утра, в 2 часа дня и в 8 вечера. Когда я находился на базе, этим делом занимался я, а без меня – Линдстрем.
В ночь на 11 апреля на кухне что-то обрушилось; по словам Линдстрема – верный знак того, что сегодня надо ждать возвращения наших. А в полдень мы и впрямь увидели их у «Стартовой линии». Они лихо спускались вниз в облаке снежной пыли. Через час путники уже подъехали к дому. У них было о чем порассказать. Прежде всего, они доложили, что груз благополучно доставлен на 80° южной широты. Затем поразили меня сообщением, что в 75 километрах от станции наткнулись на район сплошных трещин, где и потеряли двух собак. Странное дело. Ведь мы четыре раза проходили по этому месту и ничего похожего не видели. И вот теперь, когда мы было решили, что на снег можно положиться, как на каменную гору, он грозит нам все сорвать. Оказалось, что при плохой видимости ребята зашли слишком далеко на запад. Вместо того, чтобы следовать по склону, как это мы делали до сих пор, они спустились в долину и попали в такой переплет, что дело чуть не кончилось катастрофой. Рельеф там очень похож на тот, который мы наблюдали южнее 81° южной широты, с множеством невысоких бугорков. И что самое опасное, снег выглядел вполне надежным. А когда они вступили на этот участок, снеговой покров за ними стал проваливаться, и открылись бездонные трещины, вполне способные поглотить и людей, и собак, и сани.
Они взяли курс на восток и еле выбрались из этого ада, Теперь мы были предупреждены и решили, что уж постараемся не забраться туда снова. Тем не менее, нам пришлось-таки еще раз иметь дело с этой «чертовой дырой», как мы ее прозвали.
Отряд потерял еще одну собаку. Она поранила ногу и не могла работать в упряжке. Ее отпрягли в нескольких километрах от склада в расчете на то, что она пойдет за караваном сзади. Но собака рассуждала явно иначе. Больше они ее не видели. Высказывалось предположение, что она могла вернуться к складу и теперь живет там припеваючи среди привезенных туда с таким трудом тюленьих туш. Должен признаться, что такая мысль не особенно мне понравилась. Этак большей части мяса уже не будет, когда оно нам понадобится… Потом мы убедились, что беспокоились напрасно. Этот пес – его звали Кук – пропал без вести. (У нас, разумеется, был и Пири. [57] )
57
Вряд ли в Норвегии принято называть собак фамилиями людей. Наверное, это была маленькая месть Амундсена своим соперникам, ранее него достигшим Северного полюса. (Прим. выполнившего OCR.)
Усовершенствования, которые мы внесли в снаряжение, полностью себя оправдали. Ребята превозносили до небес новую палатку. Престрюд и Юхансен были в восторге от двойного спального мешка. [58] По-моему, остальные были не менее довольны своими одинарными мешками.
Итак, столь важная осенняя работа завершена. Заложен прочный фундамент. Осталось сделать последнее дружное усилие.
Позвольте вкратце подытожить, что было выполнено нами с 14 января по 11 апреля.
58
Все скользкие моменты о «двойном спальном мешке» вошли и в перевод М.П. Дьяконовой (1937 г.). Отметим, что ни Престрюд, ни Юхансен со своим спальным мешком в «полюсный отряд» не попали. (Прим. выполнившего OCR.)
Построена и оборудована база на девять человек, способная прослужить не один год.
Заготовлено на полгода свежее мясо для девяти человек и 115 собак. Вес убитых тюленей достигал примерно 60 тонн.
И наконец, заброшено 3 тонны провианта на склады на 80°, 81° и 82° южной широты. На 80-й параллели: тюленье мясо, собачий пеммикан, галеты, масло, сухое молоко, шоколад, спички и керосин, а также разное снаряжение. Общий вес заброшенных сюда грузов – 1900 килограммов. На 81-й параллели оставлено полтонны собачьего пеммикана. На 82-й – пеммикан для людей, собачий пеммикан, галеты, сухое молоко, шоколад, керосин и разное снаряжение. Общий вес – 620 килограммов.
Зима
Зима! Кажется, большинство людей видит в зиме только бураны, мороз и всякие неприятности. Встречают ее с унынием в душе, покоряясь неизбежности. Дескать, сам бог так установил. Конечно, можно сходить на бал раз-другой, но все равно – темнота, холод, брр… То ли дело лето!
Не берусь сказать, что думали мои товарищи о надвигающейся зиме. Что до меня, то я ждал ее с радостным чувством. Стою на снегу, гляжу на свет, струящийся из кухонного окна, и на душе так хорошо, так уютно. Чем яростнее будет буран, чем чернее ночь, тем сильнее будет это чувство благополучия в нашем чудесном домике.
Могут спросить: «А вы не боялись, что барьер обломится и вас унесет в океан?»
Отвечу на этот вопрос честно и откровенно. В то время все мы, за исключением одного человека, считали, что участок барьера, на котором стоял наш дом, покоится на твердой земле. [59] Так что морского путешествия нам опасаться не приходилось. Кроме того, я готов поручиться, что даже тот единственный из нас, кто считал нашу льдину плавучей, не боялся. Кстати, он, по-моему, в конце концов присоединился к мнению остальных.
59
Современные наблюдения показали, что шельфовый ледник Росса находится на плаву и Ледяной барьер обламывается, в том числе и в районе Китовой бухты, но существенные обламывания больших масс льда от шельфового ледника происходят раз в несколько лет. (Прим. А.Ф. Трешникова.)
Полководец, который хочет выиграть битву, должен быть во всеоружии. Если противник сделает ход, умей ответить ему. Все должно быть продумано заранее, чтобы никакая неожиданность не застигла вас врасплох. Это полностью относилось к нам. Мы должны были заранее предусмотреть, что нам готовит будущее, и действовать соответственно. Когда солнце покинет нас и наступит темная пора, будет слишком поздно.
Больше всего нас занимали и заставляли сообща ломать голову женщины. Даже здесь, на барьере, они не давали нам покоя. Дело в том, что все наши дамы – 11 штук – дружно оказались в положении, которое принято называть интересным, но которое мы, в наших условиях, отнюдь таким не считали. Ей богу, у нас и без того хватало забот. Что делать? Созываем большой совет. Открывать 11 «родильных домов» представлялось нам слишком затруднительным. Между тем, мы уже знали по опыту, что нашим дамам потребуется наилучший уход. Собери в одном помещении несколько мамаш, и будет страшная катавасия, а кончится все тем, что роженицы сожрут детей друг у друга. Ведь что случилось на днях? Кайса, большая черно-белая сука, воспользовалась минутой, когда их оставили без надзора, и сожрала трехмесячного щенка. Когда мы подоспели, у нее из пасти только кончик хвоста торчал. Вмешиваться было поздно.
К счастью, одна из собачьих палаток освободилась, так как упряжку Престрюда распределили по другим палаткам. Работая направляющим, он не нуждался в собаках. В освободившуюся палатку можно было при некотором старании поместить двух сук – достаточно поставить перегородку.
Еще во время строительства базы мы подумали об этой стороне бытия и учредили «родильный дом» в 16-местной палатке. Но оказалось, что этого далеко не достаточно. Тогда мы обратились к материалу, которого в этой части света сколько угодно, – к снегу. И сложили отличную, просторную снежную хижину. Кроме того, Линдстрем в свободное время возвел небольшую постройку, пока мы забрасывали провиант на второй склад. Когда мы вернулись, никто из нас не спросил, для чего эта постройка. Если ты полярник, это еще не значит, что ты нетактичный человек. И теперь мы рассчитывали на доброе сердце Линдстрема, если уж очень припрет.
С таким запасом помещений мы считали, что можно смело встречать зиму. Всех хитрее оказалась Камилла. Она знала, что значит воспитывать детей, когда наступит полярная ночь. И правда, сомнительное удовольствие. А потому она поспешила ощениться, как только была оборудована первая «родильная палата». Теперь она могла спокойно глядеть в будущее «при последних лучах заходящего солнца». Когда кончится полярный день, молодняк уже будет вполне самостоятельным. Впрочем, у Камиллы был свой взгляд на воспитание потомства. Не знаю уж, чем ей не понравилась «родильная палата»; во всяком случае ей там никак не сиделось. Нередко можно было видеть, как Камилла в 30-градусный мороз и крепкий ветер куда-то тащила в зубах щенка. Опять новое место ищет… Тем временем остальные трое щенят скулят и визжат в ожидании мамаши. По нашему разумению, места, которые она выбирала, были отнюдь не комфортабельными. Скажем, какой-нибудь ящик, стоящий на боку на самом ветру. Или уголок за штабелем досок, где продувало, как в фабричной трубе. Но что же делать, коли ей так нравилось… Не потревожишь ее – несколько дней так и живет со всем семейством, пока в ней опять не проснется охота к перемене мест. В «родильную» она добром не возвращалась. Смотришь, Юхансен, на чьем попечении находилось семейство, тащит мамашу и столько щенят, сколько успел захватить, к «родильной палате» и сажает их туда, приговаривая что-то назидательное.