Z - значит Зомби

"Z — is for Zombie" by Steve Rasnic Tem 

 https://vk.com/litskit

Перевод выполнен исключительно в ознакомительных целях и без извлечения экономической выгоды. Все права на произведение принадлежат владельцам авторских прав и их представителям. 

Ли долго болел. Затем он снова почувствовал себя хорошо. Потом ему снова становилось плохо. Этот цикл продолжался не менее десяти лет. Через некоторое

время он уже не всегда мог заметить разницу, так как все время проводил в постели и жил один.

В конце концов, люди, проводившие кастинг, перестали брать его на работу. Он стал слишком стар, слишком искалечен артритом. Он никогда не был больше чем статистом, актером второго плана в зомби-картинах и телешоу — более сотни фильмов и эпизодов. Но он относился к этому серьезно; в этом он был хорош. Он умел играть мертвецов.

Он пытался убедить их, что его артрит был преимуществом — он утверждал, что это делает его спотыкание живого мертвеца более убедительным. Но он падал в неожиданное время и частенько портил сцены. Он был слишком ненадежным, говорили они, страховой риск по научному.

Разложившееся лицо в зеркале его спальни не было идеальным. Некоторые края не были приклеены, а краска лежала пятнами, и Ли не знал, как придать глазам вид мертвой рыбы, хотя тени, которые он наложил, сделали довольно хорошую работу, заставив выглядеть их более впалыми. Он не обучался спецэффектам или гриму, но всегда наблюдал за профессионалами, пока они делали свою работу. Съемки всегда означали долгое ожидание, а ему нечем было заняться.

Шрам над левой бровью червеобразно поднялся со лба и упал на поверхность комода. Он поднял его и положил в поднос. Позже он вернет его в одну из витрин вместе с другими своими сокровищами.

Он практиковал взгляды зомби, чередуя свирепые, голодные гримасы со свирепо сжатыми губами, а иногда и безумными выражениями безмозглости. Он даже произносил несколько фраз, если только можно считать языком флегматичное мычание. Они всегда были пределом его допустимого экранного словарного запаса.

Ли по-прежнему репетировал каждый день на случай, если ему снова позвонят со студии. Не имея прежней выносливости, он частенько засыпал прямо рядом с телефоном. В его маленьком бунгало всегда царили полумрак и тень, даже когда его мать была еще жива. С возрастом его глаза ослабли, и он обнаружил, что после определенного часа уже мало что видит, а зеркала были особенным испытанием. Они таили в себе глубины мрака, которые он не мог понять.

Он аккуратно переложил кусочки отвалившейся шпаклевки, силикона и резины в один из стеклянных ящиков в гостиной. В этом конкретном ящике хранились элементы грима из его ранних зомби-картин: "Мертвые опять живы", "Мертвые не мертвы" и "Мертвецы! Мертвецы! Мертвецы!". Все малобюджетные, все примитивные как по эффектам, так и по условиям работы. В каждой из этих картин он был частью группы актеров-зомби, которые бродили от сцены к сцене, время от времени меняя потрепанную рубашку или мимику, чтобы создать впечатление, будто в фильме заняты сотни нежити, а не двадцать человек или около того. Грим был жарким и вонючим под летним солнцем. Ему не давали воды, и он не раз чуть не терял сознание. На съемках "Мертвецы! Мертвецы! Мертвецы!" он сломал средний палец, когда его отряд зомби упал в канаву. Он страдал на протяжении всех трех фильмов, но работа ему нравилась. Он хранил шину от того случая в кейсе вместе с теми кусочками грима, которые ему удалось рассовать по карманам в конце съемок.

Конечно, это было неправильно. Ли прекрасно понимал, что это неправильно. Но это не казалось несправедливым. Эти кусочки грима зомби — шрамы, раны, имитация гниющей

плоти, разложившиеся органы — были повсюду. Нередко они отваливались, и вы наступали на них во время бессвязного продвижения зомби. Ему мало платили, и это было вещественным доказательством самой важной работы, которую он когда-либо делал. Работа его мечты. И все же, его матери было бы очень стыдно за него, если бы она знала, что он ворует реквизит.

Он мельком увидел что-то в высоком стеклянном шкафу у стены. В стеклянной дверце или прислонившись к кускам гниющего гардероба, висевшего внутри. Возможно, скелетная рука, костлявые пальцы, пытающиеся дотянуться и взять то, что ему принадлежало.

Ли подошел к чемодану и заглянул внутрь. Все вроде бы было на месте, но уложено небрежно, как будто в нем порылись. Конечно, он мог сделать это сам. Он всегда доставал вещи и надевал их, спотыкаясь по дому, когда ставил хореографию. Он всегда решал вернуть все на свои места, но не всегда помнил первоначальный порядок. Он никогда не каталогизировал свою коллекцию, что было ошибкой, но он никогда не умел организовывать и раскладывать вещи. Обычно за него это делала мать, но она не прикасалась к его зомби-кускам — они вызывали у нее отвращение.

Ли делал все, что мог, но не раз он просыпался в постели с кусочками косметики, прилипшими к простыням или подушке. Нередко он наступал на кусочки косметики, лежащие на полу. Он ходил по дому босиком, не желая повредить хрупкие частички грима своей обувью.

Мертвое лицо маячило в шкафу у входной двери. Ли улыбнулся ему, но было слишком далеко, чтобы понять, улыбнулся ли он в ответ.

Он всегда усердно работал над своими ролями и время от времени спрашивал совета у некоторых актеров. Часто они отмахивались от него, но некоторые были любезны.

— Как вас зовут? — спрашивали они, или. — Что вы хотите? Автограф?

Однажды он спросил режиссера второго плана о мотивах сцены.

— Чувак, проснись уже! Ты чертов зомби, — был ответ. — У тебя нет мотивации.

Хотя официальная линия гласила, что зомби больше не являются "людьми", их души и личности исчезли, оставив после себя только эти странные одушевленные оболочки, Ли никогда не играл с ними таким образом. Может быть, в конечном счете, это не имело никакого значения, но он никогда не считал их мертвыми. Он просто считал их очень старыми людьми с редкой болезнью. И, после стольких лет игры с ними, он сам был в таком же преклонном возрасте. За вычетом болезни, хотя он уже очень давно не обращался к врачу. Даже подростки и маленькие дети-зомби были в его глазах просто стариками. Немного пустые, печально одинокие, просто идущие по привычке, потому что это все, что они знали. Ничего впереди и все позади. Их тела гнили, плоть отваливалась от костей, но это был лишь симптом их болезни.

Он услышал что-то в задней части дома. Скрежет, или трение. Может быть, что-то потеряло равновесие и сьехало или упало, тыканье и шуршание, прикосновение к его вещам. Ли всегда беспокоился о мышах. Если бы мышь забралась в один из ящиков, она могла бы нанести огромный ущерб его коллекции. Большинство косметических элементов были мягкими и жевательными, как раз такими, которые привлекали грызунов.

Но это мог быть и человек, пытающийся проникнуть внутрь. Он направился в ту сторону, решив, что нужно хотя бы дважды проверить замки. Он двигался осторожно. Он знал, каким неуклюжим может быть, а пространство между ящиками было довольно узким, даже не хватало места, чтобы развернуться. Здесь не было ни стула, чтобы присесть, ни единого предмета мебели, не связанного с его работой. Большая часть его дома была похожа на музей зомби, посвященный его коллекции.