За "базар" отвечу
Шрифт:
Вообще-то на физическую силу я не жалуюсь, борьбой раньше занимался, но почувствовал я себя хреново: все, думаю, сейчас подвергнусь прессу.
Вечером дверь в камеру открылась, вошли четверо или пятеро ментов. У двоих были резиновые дубинки, а один держал наручники. Не успел я даже встать, как получил сильный удар по голове, от которого сразу упал на пол. Затем посыпались удары другого мента, я только успевал закрывать лицо руками, так как били меня одновременно двумя дубинками. Мне сразу разбили лицо, и сильно потекла кровь. Тогда они прекратили бить по голове, застегнули наручники и стали поднимать меня по крюку к потолку. Зацепив меня руками вверх, стали бить дубинками по пяткам.
Многие сокамерники, когда узнали о пресс-хате, то говорили, что, мол, мне еще повезло: иногда менты практикуют вызов заключенных по разным отделениям милиции, где имеются свои ИВC, а там либо сами избивают, либо поручают это сделать сокамерникам.
Что касается официальных заявлений об избиении сотрудниками милиции задержанных или подследственных, то, как показывает практика, такие дела просто не возбуждаются, за редким исключением. Может, сейчас, когда следственные изоляторы перейдут в ведение Министерства юстиции, картина изменится. Время покажет.
А пока испытаний на долю заключенных выпадает более чем достаточно. Жизнь подследственного в СИЗО целиком зависит от его администрации, от следователя, который ведет дело. Если, скажем, необходимо какое-то воздействие на заключенного, то следователь может направить его не только в пресс-хату, но и в хату, где сидят «петухи», в хату, где синие — отъявленные представители уголовного мира, особенно если подследственный относится к новой волне братков.
Если к подследственному имеется предвзятый и пристрастный интерес, то в СИЗО практикуется смена камер и режимов. Только человек начинает более-менее привыкать к «жильцам» камеры и заявлять свой авторитет, как его тут же переправляют в другую камеру. И там все начинается с нуля: опять испытания, притирки, конфликты — и так продолжается бесконечно.
Иногда следователь специально, чтобы отсечь подследственного от его адвоката, переводит его якобы для выполнения следственных действий в какой-либо ИВС отделения милиции. Были случаи, когда таких подследственных прятали по отделениям милиции. Только приедешь в одно отделение, а его уже перевели в другое.
Когда я поступал в Московскую городскую коллегию адвокатов, один маститый адвокат прекрасно сказал: «Вы знаете, адвокат — единственный человек, который способен противостоять всей системе, которая направлена против вашего клиента». На самом деле не секрет, что оперативники, работники милиции, следователи, тюрьма, суды, которые иногда просто заштопывают прорехи в Уголовном кодексе, а впоследствии и зона настроены против заключенного. И сила, на которую он может опереться, — только адвокат. Но адвокат — один, а против него — вся система.
Хаты
Большой проблемой является перенаселение камер, или хат (жарг.). Все уже знают, что в камерах общей площадью 30 квадратных метров может находиться вместо 30 человек 100, а то и 120. Можно себе представить, в каких условиях живут заключенные, особенно летом, когда стоит невыносимая жара и духота! Даже вентиляторы, которые в последнее время разрешено приносить заключенным, совершенно не меняют положения дел. Отсюда и многие болезни: это и туберкулез, это и венерические заболевания. Имелись и случаи заболевания СПИДом.
Ежегодно в тюрьмах, не выдержав тяжелого положения, умирает много заключенных.
У всех тюрем есть свои проблемы. В частности, в Бутырке, имеющей дореволюционную постройку, практически все помещения находятся в аварийном состоянии. Во многих стенах и потолках образовались трещины, которые расширились до 16 сантиметров. Предметом беспокойства для администрации является состояние крыши. Она не знает капитального ремонта уже много лет, постоянно протекает. Стропила давно прогнили и могут рухнуть в любой момент. Денег на ремонт у Управления исполнения наказаний нет. Выделяемых государством средств хватает только на зарплату сотрудникам и питание подследственным.
Кроме того, при нынешнем финансировании изоляторов они в скором времени могут остаться без нормальной охраны: сейчас контролеры получают очень маленькое жалованье, и поэтому зачастую оказывают подследственным за вознаграждение различные услуги.
Существует так называемый большой и малый спец, где в камерах на 2 — 6 человек более-менее сносные условия. Обычно в этих камерах (это как бы клетка в клетке) находятся особо опасные преступники.
Привилегии воров
Что греха таить, тюремный вор — вор в законе — имеет гораздо больше привилегий, чем обычный заключенный. Это прежде всего и право пользования общаком, который собирается практически со всех заключенных. Указания вора являются законом для всех заключенных. Так, законник может, например, «разморозить» тюрьму, то есть дать указание о начале каких-либо беспорядков, например, голодовки. Также он может поставить «минус» на какой-нибудь камере — практически судьба этих людей является предрешенной.
Вор практически никогда не сидит в одиночках. Тогда ему приходится самому прибирать камеру, мыть посуду, драить полы, а настоящий вор не имеет права работать ни под каким видом. Он вывернется наизнанку, но придумает, как заставить ментов посадить его хотя бы с кем-нибудь, кто это будет делать за него.
Настоящий тюремный вор не вдруг согласится сидеть вместе с другим таким же вором, а если все же посадят, они настроят против ментов всю тюрьму. Братва поддержит, голодовку объявит, от работы откажется, вены начнет резать. Заваруха кончится тем, что либо их рассадят, либо поместят к ним фраера или мужика.
В одном не откажешь ворам — это в смелости, в умении показать решительный характер, терпеть и голод, и холод. Администрация следственных изоляторов время от времени устраивает в отношении воров провокации. Например, проведут шмон, найдут что-либо из запрещенных предметов, наркотики. Вора тут же помещают в карцер на несколько суток. Многие представители администрации жалуются на то, что сами помогают им стать ворами в законе. Испытания, которым подвергались и подвергаются тюремные воры, по международным нормам можно назвать пытками. Те, кто выдерживает эти пытки, называются обычно героями. Но получается так, что можно отвергать образ жизни и поведение тюремных воров, но не вправе отказать в том, что они являются героями в мире неволи.
У законника идет постоянная ежедневная борьба с теми, кто является его врагами и смотрит лишь на то, чтобы он не оступился, а также с теми, кто пытается заставить его измениться. Эта борьба и осуществление при любых, даже неблагоприятных условиях своей власти над другими заключенными и есть забота тюремного вора в законе.
Известны случаи, когда в Бутырке и в Лефортово воров за нарушение режима направляли в карцер на длительный срок. В то же время есть парадокс ситуации. Конвоиры, в частности, в Бутырке, боятся и уважают воров в законе и, как правило, не подвергают личному досмотру — обыску.