За час до рассвета
Шрифт:
Немного отдохнули, затем двинулись дальше. Километров через восемь на рассвете наткнулись на какой-то лагерь. Немцы? Непохоже. Наши?! Но почему они здесь? Оказалось, что полк одной нашей дивизии прорвался вперед и вышел в тыл гитлеровцам. Немцы перерезали ему дорогу, и полк оказался в окружении. Я нашел старшего офицера, подполковника, представился как командир партизанской группы разведчиков.
— Мы потеряли радиосвязь со своей дивизией, — сказал подполковник.
Я подробно рассказал ему о расположении на участке, где мы перешли линию фронта, огневых точек противника и дал маршрут, которым полк может выйти из окружения. Подполковник нанес данные на карту, от души поблагодарил за услугу, и мы распрощались.
Мы знали, что где-то недалеко находится лагерь Ельской партизанской бригады. Но где точно? По лесной тропинке мы вышли к болоту.
Вдруг раздался окрик:
— Стой, кто идет?
Мы сразу залегли.
— Пароль!
Назвали.
Из-за кустов показались партизаны. Выяснив, кто мы такие, они повели нас по болотным тропкам в штаб бригады, которой командовал Антон Степанович Мищенко. Я его хорошо знал по моим прежним разведывательным рейдам в тыл врага. Партизан проводил меня в командирскую землянку. Мищенко крепко обнял меня.
— Так это ты? Ты же только недавно был в наших краях!
— Ну и что ж, новое задание…
Пошли расспросы. Я познакомил Мищенко с положением на фронте, сообщил последние новости. Антон Степанович дал указание разместить моих товарищей, а меня оставил в своей землянке. Распорядился насчет ужина.
…После суточного отдыха мы двинулись по путаным лесным тропам под Пинск. В этом районе, по данным наших разведчиков, было большое скопление войск противника. Кроме того, мы знали, что гитлеровское командование, наметив план разгрома партизан южнее реки Припяти, где действовало около семи тысяч народных мстителей, собиралось нанести первые удары со стороны городов Лунинца и Пинска. Я решил обосноваться в одной из партизанских бригад, которой командовал бывший лейтенант Сергей Калинин. [4]
4
Калинин — партизанская фамилия командира бригады.
Бригада расположилась в лесном селении Терешковичи, недалеко от реки Припять.
Калинин подробно рассказал мне об обстановке, которая сложилась в южных, заприпятских районах Полесья — большого партизанского края.
Ситуация складывалась для партизан неблагоприятная. Гитлеровцы стянули в Давид-Городок, Пинск, Петриков, Мозырь и окрестные села большие силы. Укрепляя вторую линию обороны, они сосредоточили здесь войска и готовились к расправе с партизанами. Эта операция носила зашифрованное название «Винтер». [5] Гитлеровская разведка особенно усердствовала. Возглавлял ее оберштурмбанфюрер СС Штраус.
5
Винтер — зима (нем.).
Штраус спасается бегством
В один из ноябрьских дней 1943 года оберштурмбанфюрер Штраус и его заместитель по агентурной разведке Гольдке в сопровождении усиленной охраны отправились в инспекционную поездку по своим гарнизонам. На двух катерах, вооруженных спаренными пулеметами, они плыли по Припяти.
Деревья вплотную подступали к обрывистым берегам, образуя сплошную стену, и солдаты охраны напряженно всматривались в зеленые заросли: не скрываются ли в кустах партизаны? Но если солдаты проявляли беспокойство, их шеф демонстрировал хладнокровие. Однако как только катер начал приближаться к селению Терешковичи, Штраус подался вперед и стал напряженно смотреть в бинокль. Значит, не так уж он был спокоен, как могло бы показаться со стороны. Видимо, агентура успела донести ему, что в Терешковичах расположилась крупная партизанская база. Штраус не отрывал глаз от бинокля: донесения донесениями, а собственные наблюдения — дело более надежное!
И действительно, недалеко от селения мы устроили засаду.
…Вот первый катер приблизился к нам. За ним — второй… Взвилась красная ракета. На немцев обрушился сильный ружейный и пулеметный огонь. Штраус упал на палубу и лежа кричал:
— Фойер! Огонь!!
Но «огонь» не ладился. Эсэсовцы, не видя партизан, палили вслепую по кустам и деревьям.
Первый катер резко повернул к противоположному берегу, второй сбавил ход и начал тонуть. Эсэсовцы бросались в воду. К нашему великому огорчению, Штраус находился на первом катере, который на полном ходу вышел из-под обстрела. В бинокль Штраус мог видеть, как партизаны добивали его «доблестную» охрану.
Нам удалось выловить из воды немецкого офицера, от которого мы получили много ценных сведений о войсках противника, номерах частей и операции «Винтер».
Эти сведения я немедленно передал нашему командованию в Центр. Между прочим, эсэсовец сообщил о беседе, проходившей в его присутствии между Штраусом и группенфюрером Дитрихом.
Дитрих говорил, что их главная задача — всесторонняя активизация агентуры. План «Винтер», предусматривающий полный разгром партизан в Полесье, остается в силе. Если не уничтожить партизан, говорил Дитрих, они не дадут укрепить второй эшелон обороны. Он настойчиво требовал расширить информацию о местах скопления партизан, принять меры к восстановлению утраченных звеньев агентурной сети.
Когда мы вернулись из засады, Сергей Калинин допросил пленного и после этого созвал командиров взводов, рот и отрядов. В соответствии со своими замыслами гитлеровцы начнут наступление со стороны Лунинца и Житкович, докладывал Калинин. Все должны быть в боевой готовности. Выход сегодня в двенадцать ноль-ноль.
Командиры вышли. В хате остались Калинин, комиссар бригады Дубов и я. Договорились, как будем действовать.
Калинин мне сообщил, что во многих крупных населенных пунктах у них есть связные. Но я понимал, что этого далеко не достаточно, чтобы вовремя узнавать о замыслах гитлеровцев. Поэтому решили усилить разведку и направить разведчиков партизанской бригады в Давид-Городок и Столин. Я же со своей группой должен был взять под контроль крупные железнодорожные станции: Лунинец, Микашевичи, Молотковичи, Житковичи.
«Значит, нюхал порох?»
Как-то под вечер я, Калинин и пятнадцать партизан-разведчиков выехали на Мерлинские хутора. Они находились в лесу, недалеко от реки Горынь. Там стояли два отряда Калинина. Туда же должны были вернуться из Лунинца разведчики нашей группы. Ехали мы густым лесом, в кромешной темноте. Кони наши шли рядом, и Калинин негромко рассказывал мне историю своей жизни. Хотелось, видно, поделиться с кем-то.
…Шло последнее довоенное лето. Все буйно цвело, зеленело. Студенты педагогического техникума, сдав экзамены, готовились к выпускному вечеру. Девушки были в сильном волнении: каждой хотелось выглядеть не хуже подруг. Не отставали и парни. Отутюживали видавшие виды брюки, приводили в порядок пиджаки, рубашки.
Вечер решено было провести в парке, в маленьком летнем ресторанчике.
Слушали теплые напутствия, пили вино, шампанское. Отчаянно веселились, танцевали, пели. Расходиться начали только в три часа ночи. На ночной реке раздавались гудки пароходов. Пароходы казались воздушными сказочными теремками.
Впереди была целая жизнь, полная надежд и свершений… У Сережи Калинина уже лежало в кармане предписание на работу в Бельско-Подлясский район, освобожденный от польских панов нашими войсками в числе западных земель Белоруссии.