За что сидел я в американских тюрьмах?! (Обращение к президенту Казахстана и казахской общественности)
Шрифт:
— нашёл я в древних "Сказаниях о Козьме и Демьяне".
Там речь идёт о том, что лесной народ спас от погибели их бог огня — Сварог, он спустил на землю кузнечные молот и клещи, которыми первые славянские кузнецы Кузьма и Демьян, один клещами зацепил змея, а другой ударил змея в хвост, лишив его силы, затем они запрягли змея в плуг и "аж до Днепра" вспахали огромный ров.
Следом за уйгурами, в шестом веке, последовали в Европу, проигравшие во внутриусобной войне в восточных степях, авары-тюрки. Малая их часть сроднилась со славянами, средняя их часть осталась на Кавказе, а большая часть двинулась на запад до пределов
Про уйгур же в источниках летописи времён остались немалые сведения в древнем тюркском произведении «Огузнамэ» и в китайских летописях. Огуз Хан заявляет о себе:
Я сам уйгурский Каган и мой народ уйгуры..
Историками установлено, что Огуз-Хан жил в 3 веке до новой эры или 2250 лет тому назад. Сильным племенем в Гунских Империях от 220 года до нашей эры и до 386 года нашей эры считались именно уйгуры. И в народе древних Табгачей с 386 года до 554 года установлено уйгуры занимали прочное положение. И у предков наших Кок-Тюрков с 552 по 744 годы прославились уйгуры. Они же в древности присоединялись к Тибетской армии в борьбе против экспансии Китая в разные времена: в 670, в 688 и в 692 годах.
Известно, песенные былины о великом короле Артуре, объединившем племена Британии, начинаются с того, что он родился в кочевой юрте, а отец его — вождь номадов отдаёт сына в руки римского патриция в залог, доказывая своё повиновение власти Рима… Здесь — в первородных сказаниях из прошлого — говорится совсем мало о христианских ценностях, потомучто значение государственной религии в тексте было добавлено намного позже — во времена от четырнадцатого века, в первоисточниках же больше говорится о поклонении людей Британии озеру, горам, морю, небу, мечу… Это была нить Тенгрианского духа, которая обрывается на другом крае земли и более тысячи лет тянулась с востока до берегов Атлантики от клубка, распущенного в шестом веке до нашей эры великим вождём тюрков Ишпакаем из далёкой Сибири..
У меня уже давно сложилось впечатление — жизнь есть обман или глубокое испытание к неизведанному, что может однажды обрушиться на твою голову… Последнее часто случается в жизни людей внезапно, оно является прямым следствием от тех причин, которые создаёт человек своими поступками, своими правилами поведения и своими духовными, сознательными посылами — жизнь, однажды, мгновенно разрушает константу бытия! — и человек оказывается, в итоге своих жизненных устремлений, в крайне неожиданных обстоятельствах: всеми забытому и никому неизвестному человеку приходит, вполне нежданно, словно с неба свалившаяся, после судьбоносных испытаний, и как справедливый дар за пережитые им муки, в невыносимых стараниях и трудах, — высокая слава, а случается и такое, что судьба внезапно подаёт материально богатому человеку сокрушительное разорение и полную бедность, также известны примеры больших сюрпризов — когда нищему, негаданно, приходит богатство, а у крайне больного человека появляется возможность получить случайное или дарующее ему Всевышним! исцеление, равно, известны примеры вовсе обратного порядка — когда здоровому человеку приходит внезапная смерть, а слепому, как Божий дар! даётся получить откровение в могучей пророческой силе, которое бывает недоступно людям зрячим, и также случается нам самим в жизни свидетельствовать, что дураку, претендующему малому в жизни, случается получить намного большее, когда на наших глазах, в нашем недоумении и в нашей зависти, блеснёт ему нежданная и чудотворная удача, и на другой плоскости пирамиды жизни нам приходится видеть, наоборот, когда материально счастливому, от избытка благ и беспечности, приходиться во владении всем дорогим и стремительным, носящим громадные риски, разбиться на машине, точно также, словно эффект справедливости жизни, судьба позволяет презираемому, несчастному и обездоленному человеку вдруг стать любимым, когда он от этого становиться счастливым, известны и другого порядка случаи, когда поэту или философу приходиться впасть в бездну полного сумасшествия или навсегда выдохнуться творчески, равно как композитору случается — однажды признать свою беспомощность и, с упоением в сердце, слушать чужую музыку, а ещё в жизни, закономерно, возникают такие, крайне противоположные, результаты — когда сегодняшнему, даже самому всемогущему, правителю, которому в настоящий момент ничего не стоит, вовсе не моргнув глазом, одним только жестом, посадить в тюрьмы всех честных и порядочных людей его страны, суждено в будущем, в изменившийся момент политической коньюктуры и её условий, при свете "новых лучей" во власти и при нравственном развитии демократического народного сознания прозреть, ощутить свежие силы, чтобы выбрать лучшее, нарушив прежнее обещание «преданным», людям бесконечно пользующимся его именем и положением, и оставить отчётливый след в общественной жизни, покрывающий ошибки прошлого, равно как непокорному власти изгнаннику, прозревшему сознанием и сердцем, приходится однажды признать золотую середину жизни, чтобы пойти на компромисс с суровой властью, которая не терпит перемен ради сохранения единого целого, чтобы в ярких и тусклых гранях сравнений фундаментальных устоев чужбины с родными традициями, по истечении долгого времени мытарств, получить понимание и дар судьбы: вернуться в Отечество, стать полезным для родных и близких сердцу людей в местах родившего его края… Примеров можно привести нескончаемо.
Перед началом столь дерзкого писания в известные нам жестокие времена порицания идеализма и утверждения вездесущего материализма, во времена повсеместной власти государств-монополий, я, в своём гордом одинночестве, на пороге своего сорока девятилетия, сел за компьютер в офисе Северо-Восточного района Вашингтона, на Коннектикут Авеню, на её перекрёстка с «Л» стрит, — выпил ещё одну рюмку красного-тёмного, как "кровь Христа", виски и, окончательно решившись войти в поле, малознакомого мне до этого момента, литературного поприща, начал писать книгу.
Виночерпий, бездонный кувшин приготовь!Пусть без устали хлещет из горлышка кровь.Эта влага мне стала единственным другом,Ибо все изменили — и друг и любовь.— воскликнул я, в одной крайности своего одиночества, вспомнив Омар Хайяма.
За окном упала звезда, я проводил её взглядом и тут же, воздев глаза к небу, прочитал молитву, призвав на помощь Духов Предков. Сосредоточившись в себе, я осторожно двинулся по ступеням памяти, разворачивая страницы многих книг, за десятки лет прочитанных мною, но до сих пор не оформленных на полках сознания. Я направился в далёкое путешествие, развернув в обратную сторону маршрут времени на миллионы, тысячи и многие сотни лет назад.
По спине пробежали мурашки. Дрожь охватила тело, когда мысль пролетела огненное зарево пылающей горловины времени, вырвавшись в бесконечные дали другой плоскости, иного мира..
Жизнь — не крики веселья, а горестный стон,Наши дни — слабый отблеск великих времён,Все деяния нашего мрачного мира —Лишь мгновенье, обман, наважденье и сон.— вспомнил я другие, крайне противоположные, строки из четверостиший Омар Хайяма.
Когда-то мой редкий собеседник из числа образованных казахов — сын известного казахского мыслителя и писателя Мухтара Ауэзова — публицист, культуролог и литературовед Мурат Ауэзов написал в молодости книжку, под названием — "Нить, связующая времена!" — о духовной эволюции в истории человечества. Я увлёкся рано этой идеей Мурата Ауэзова, выходца из северо-восточного племени казахов-арабов «Омар», чтобы, под именем моего народа Кудайкул, племени Ботпай из Уйсуней, отступить в своём опусе на более позднее время в описании исторических событий, когда, взмолившись в поисках благословения к Духам Предков и к Богу, я смело решил порвать оковы общепринятой исторической лжи, дабы оттолкнуться в данном писании от видений раннего прошлого и позднего человеческого будушего, непокидающих моё сознание с детства, желая, в конечном итоге, в контексте сквозного действия и в развитии разноликих сюжетов повествования возвести новый храм, строительство которого будет происходит от купола в воздвижении литературной фабулы повествования, исходящей сверзу вниз, супротив законам природы — от корней, растущих к вершине. Вся жизнь нисходит от купола Божбего Замысла, как я это понимаю в тайне души, к нашей современности, от Колыбели Человечества, затерянной в сибирских просторах, к фундаментальной состовляющей настоящего положения вещей, Я намереваюсь до возможного конца попытаться продвинуть высокую тему «Омара» до видений молодого "Кудайкула"..
Своим желанием написать книгу — о забытых исторических сведениях из летописи времён и о приниженном достоинстве моего древнего народа номадов — в контексте собственного аналитического искания истоков истории, в рассмотрении логического смысла тысячелетних исторических перестановок, перемен векторных сил могущества, идущих от кочевников к пахарям и наоборот — я ни на что не претендую!
Не надо меня осуждать, думаю, просто для начала следует пройти в государственную библиотеку — к моему прошлому наставнику — к Мурату Ауэзову, и почитать историческую хронику, желательно, не одного автора, а многих, и, если есть возможность, посетить библиотеки Европы, Египта и Соединённых Штатов.. — Это, вам, даст больше сведений!
Лев Николаевич Толстой писал в одной из самых интересных статей его аналитических выводов в аспекте человеческого воспитания "Нам ли учиться у крестьянских детишек или у Пушкина и Бетховена?": У оперных певцов есть голос, идущий из горла, он методичен, ровен, он красив! Но есть голос, идущий из груди, он срывается, то поднимается ввысь, то резко падает, и только этот голос трогает душу..
На мгновение дух мой замер в недвижимости, некая аура охватила меня, я посмотрел влево в окно на луну, на тёмные высотные здания Вашингтона, ДС и на яркие звёзды над ними, что-то дрогнуло внутри, под самым сердцем, и наконец, я решился: Меня никто не учил литературному мастерству, но возникли причины и нужно попробовать написать книгу, иначе тяжело жить..