За флажки
Шрифт:
–– Ага. В какую квартиру?
–– В сорок восьмую. Это на восьмом этаже. Идём, я открою дверь. Потом буду ждать на площадке.
К подъезду они подошли вместе. Андрей улучил момент, когда возле крыльца не было никого из соседей, но всё же с опаской оглядывался по сторонам, открывая магнитным ключом кодовый замок на стальной двери. Пропустив мальчишку, он тут же ретировался и стал с беспокойством ждать. Минут через пять посланец появился на крыльце. Букет по–прежнему был в его руке, и это означало, что ему не открыли.
–– Никого нет дома, – сообщил мальчишка, возвращая букет Андрею. – Я звонил, звонил… Не открывают.
Андрей молча кивнул головой, протянул ему оговорённую сумму и закурил. Всё складывалось вполне удачно. Квартира и в самом деле была пуста, и последняя проверка подтвердила это окончательно. «Сегодня я высплюсь, наконец, по–человечески, – предвкушая долгожданный покой, подумал Андрей. – Но сначала приму ванную и побреюсь…».
Собственная квартира встретила Андрея безмолвием и духотой. Видимо, комнаты давно не проветривались, а кондиционер не работал. Тихо закрыв за собой дверь, он решился включить в коридоре бра, и прошёл в гостиную. Несмотря на усталость, он помнил, что первым делом нужно снять квартиру с охранной сигнализации, иначе большие проблемы не заставят себя долго ждать. Сняв трубку и набрав номер, Андрей назвал пароль и только после этого сел в кресло, с удовольствием скинув туфли и вытянув ноги. Так он просидел несколько минут, стараясь ни о чём не думать и расслабиться, чтобы дать себе отдых от постоянного психологического напряжения, не покидающего его вот уже неделю с того самого момента, как произошла трагедия с Эллой. Он даже закрыл глаза, чтобы ни на что не отвлекаться, и тихо прошептал, словно внушая себе уверенность:
–– Всё будет хорошо… Всё будет хорошо… Всё ещё наладится…
Аутотренинг подействовал благотворно. Андрей, действительно, очень скоро почувствовал себя более спокойным и уверенным. Однако долго оставаться бездеятельным он не мог себе позволить. С трудом поднявшись, он подошёл к окну, закрыл жалюзи, задёрнул шторы, но включил лишь светильник на тумбочке с телефонным аппаратом, затем решил осмотреть спальню, предприняв те же не лишние меры предосторожности. Когда в комнате вспыхнул мягкий свет лампы, Андрей с удивлением увидел многочисленные следы поспешных сборов жены. На плохо заправленной постели валялись в беспорядке неубранные вещи: несколько платьев, ворох нераспечатанных колготок, что–то из косметики и прочие дамские штучки, которые Ирина впопыхах вытаскивала из шкафов и не успела убрать на место, выбрав необходимые. Приоткрыв по шире одну из дверец и не обнаружив в шкафу её кожаного чемодана и сумку, Андрей присел на край кровати и задумался, в растерянности глядя на вещи жены:
«Ничего не понимаю. Куда она уехала? Зачем? И почему так поспешно?.. Что всё это значит?».
Заниматься поиском ответов на все эти вопросы было бессмысленно. Пока бесспорным единственным фактом был сам отъезд супруги, а всё, что с этим связано, хотя и тревожило Андрея, но вполне могло подождать. Прежде всего, он нуждался в деньгах и документах. Не откладывая это дело в долгий ящик, Андрей отодвинул прикроватную тумбочку, и набрал код на маховике домашнего сейфа. Какого же было его удивление и разочарование, когда перед ним открылось пустое чрево хранилища. Десять тысяч долларов, так необходимые ему сейчас, бесследно исчезли. Взять «неприкосновенный запас» могла лишь Ирина.
–– Зачем ей столько?! – воскликнул Андрей и застонал сквозь зубы от бессильной досады. – Всё! Накрылись мои документы медным тазом. Как теперь выкручиваться?
В алюминиевой кастрюле бурлил и шипел ароматный бульон, сдобренный лавровым листом и пряностями, будоражащий и без того зверский аппетит, от которого Владимир то и дело нетерпеливо пробовал на готовность вылавливаемые ложкой пельмени. Конечно, это дежурное блюдо, на скорую руку, не шло ни в какое сравнение с теми пельменями, которые готовил он вместе с Наташей, но «Самолепные от Палыча», купленные в ближайшем магазине, тоже были не дурны для холостякующего опреа.
Наташа неделю назад взяла сына и уехала в отпуск к своим родителям в деревню, так и не дождавшись, когда муж разделается с горящими делами, и ему всё же дадут возможность отдохнуть вместе с семьёй летом. Он мог только мечтать о таком отпуске, но эта мечта была недостижимой и нереальной. Максимум, на что мог рассчитывать начальник отдела уголовного розыска при том вале незаконченных дел, которые висели на нём и его товарищах, это два–три дня отгулов. Людей катастрофически не хватало, а тут ещё несчастье с лучшими оперативниками отдела, угодившими в автокатастрофу, вот и приходилось едва ли не сутками пропадать на работе.
Наконец, откусив маленький кусочек теста и пожевав его, Владимир удовлетворённо покачал головой и, взяв шумовку, выловил из кастрюли полную тарелку пельменей. На столе уже стояла запотевшая бутылка водки, слезящаяся каплями влаги, и Владимир, сглотнув слюну, поспешил налить в стакан «фронтовые» сто грамм. Потом он сел на табурет, намазал ядрёной горчицей ломоть ржаного хлеба и, выпив водку, откусил кусок хлеба. Горчица прошибла слезу сразу же. Выдохнув и довольно хмыкнув, Владимир взялся за ложку. Однако донести до рта пельмень он не успел. На холодильнике зазвонил телефон.
–– Твою мать! Пожрать не дадут нормально, – недовольно выпалил он. Телефон звонил, не переставая, заставив его всё же подняться с табурета. Сорвав трубку, он ответил: – Майор Строев! Слушаю!
–– Товарищ майор, это Волков, – зазвучал в трубке голос старшего лейтенанта. – Только что поступило сообщение от ВОХРа, что квартира Макаровых снята с сигнализации. Голос был мужской.
–– Что?! Неужто наш беглец объявился?
–– Он. Больше некому.
–– Повезло же нам, что он лохонулся. Бери дежурный экипаж и пулей ко мне. Вместе поедем брать Макарова.
–– Уже еду, Владимир Михайлович. Я ВОХРовцев притормозил, чтобы не лезли без нас, но они тоже выслали машину.
–– Молодец, Сеня! Я выхожу, – сказал майор, положил трубку и с сожалением посмотрел на накрытый стол. Поддавшись искушению, он набил полный рот пельменями и, жуя на ходу, поспешил в прихожую.
Стенать и биться головой о стену он мог сколько угодно, но положения этим не исправить. Андрей со злостью захлопнул дверцу сейфа и принялся расхаживать по комнате взад и вперёд, напряжённо размышляя над тем, что ещё можно предпринять для решения проблем. У Ирины имелись кое–какие довольно дорогие украшения, которые он мог бы попытаться продать за полцены, но это были в основном его же подарки ей, и Андрей отверг эту идею, тихо обругав себя за недостойную мысль. Ему оставалось довольствоваться лишь теми вещами, расстаться с которыми он мог без сожаления. «Надо брать только самое ценное и компактное», – подумал он и принялся собирать по квартире цифровую видеокамеру, плейеры, фотоаппарат, ноутбук и свои старые часы «Сейко» – предмет гордости в те времена, когда он только начинал карьеру бизнесмена. Часы он надел на руку и сразу же завёл их, установив стрелки по показанию электронного радио–будильника, а всё остальное сложил в большой и прочный пластиковый пакет и прикинул в уме возможную сумму выручки, если продать вещи хотя бы за половину их реальной стоимости.
–– Маловато… – задумчиво прошептал он. – Ладно, на первое время хватит, а там что–нибудь придумаю. Завтра же займусь этим. Чёрт, а ведь придётся идти на барахолку. Без паспорта в ломбард или комиссионку не сунешься. Эх, проблема за проблемой!
Едва обретённое успокоение исчезло, и в нём вновь нарастало чувство тревоги и раздражения. Чтобы хоть как–то заглушить в себе этот неприятный зуд, Андрей достал из горки давно хранившуюся бутылку марочного коньяка и, усевшись в кресло, сделал большой глоток прямо из горлышка. Тепло приятно растеклось внутри, но напряжение всё равно не отпускало. Отпив ещё, он взглянул на телефонный аппарат и включил автоответчик, чтобы послушать оставленные сообщения. Последней, кто пытался сделать это, была Ксения. Андрей сразу узнал её голос и удивился, когда она обратилась к его жене: