За гранью мира алая заря
Шрифт:
– Угадали, - вздохнула Маруша.
– Возьму с собой, если подскажете дорогу.
– Давай, давай, - воодушевились шары.
– Я изучил птичьи маршруты по специальной карте, вот, - поспешно похвастался первый.
– А я так даже по двум картам, - тут же добавил второй.
И они, как маленькие луны, закрутились вокруг Маруши.
– Какой из путей ведет в Вирию?
– спросила Маруша.
– Через край мира, - тревожно сказал первый.
– А если не успеешь, то потом через поле без края, - испуганно добавил второй.
– Ты туда не суйся, завопили они вместе.
– Не будет тебе ни пуха, ни пера.
– Это как?
–
– Полысеешь безвременно. А видела ли ты хоть одну лысую птицу?
И первый пузырь чуть не лопнул от смеха.
– Мне в другую сторону, - тут же высказался второй, отодвигаясь от своего братца.
– Если еще спросить хочешь, то давай. А то чего время терять понапрасну.
– Ты сказал, если успеешь, - напомнила Маруша.
– Что будет, если я успею и долечу до Вирии к следующей заре.
– О-о-о-о!
– уважительно протянул пузырь, - а я знаю, знаю, - заголосил первый.
– Если ты достигнешь Заоблачной Страны за одну ночь, то птицы воцарятся над миром, - перебил его второй.
– Они будут вить гнезда во всех уголках Земли, - подтвердил первый.
– Никто никогда не посмеет убить птицу, ибо оступившегося покарает птичий бог, - пообещал второй.
– Разверзнется земля под ногами убийцы и будет он вечно гореть в огненной лаве, - предостерег первый.
– Пропадут с лица Земли отравленные реки и дымные заводы, торжественно возвестил второй.
– Леса разрастутся неимоверно, и отступят перед ними даже города, которые рухнут под напором джунглей и тайги, а их обломки послужат вместилищем птичьих поселений, - первый тут же подхватил тон братца.
– Здорово!
– просияла Маруша.
– Тогда мы перестанем бояться и заживем счастливо. Ночь Звездопада - самая счастливая ночь! А что вы можете сказать про третью ночь? Меня уж сильно ею застращали.
Пузыри задрожали.
– Там Тот, Кто Сидит На Качелях, - простонал первый.
– Он похож на Мертвую Луну, - содрогнулся второй.
– Вряд ли он пропустит тебя в последнюю ночь, засомневался первый.
– Весь мир - его владения, - попробовал пояснить второй.
– Нет ни живых, ни мертвых, лишь ты, да он, - продолжил первый.
– И сила за ним, - прошептал второй пузырь и лопнул от страха.
Первый тревожно заметался.
– Погоди, - взмолилась Маруша.
– Я же еще ничего не знаю про вторую ночь. Что будет, если...
Но неожиданная ветка коварно пересекла путь оставшегося пузыря, и он тут же разделил судьбу своего братца.
4
Скоро дома почти перестали встречаться. А в тополиные стены, то и дело начали встревать темные еловые лапы. Когда зеленый туннель оборвался, солнце уже упокоилось за краем земли. Сияла ровным светом Венера, да вслед за ней, игольчато мерцая, проклевывались на еще светлом небе первые звездочки. Багровая полоса заката постепенно угасала, а небеса наливались синью. Справа завис желтый серп месяца. А если вглядеться, то проступала вся Луна, черный шар, почти незаметный на фоне ночи.
"Доберусь до Вирии и попрошу у птиц все, в чем отказал ворон, - эта мысль согревала продрогшую и усталую птичку.
– Что не может дать мудрость, сотворит волшебство!"
Поросшими палой травой рытвинами далеко внизу простиралась земля. На севере в небо уходил ствол высоченной, ободранной с одной стороны сосны. Все больше становилось звезд. Мостом протянулся от края до края Млечный Путь. Было б здорово взобраться на него и скатиться за горизонт по звездным
"Где же она, Заоблачная Страна?
– думала Маруша, неспешно взмахивая крыльями.
– Какая она? И каким станет мир, когда воцарится над ним птичий бог? Увижу ли я его в той стране? И какой стану я, когда солнце вновь поднимется над землей?"
Путь птички лежал мимо толстого, прямого, как столб, ствола с тремя уходящими ввысь ветвями, каждая из которых могла бы сама назваться деревом. Между корнями кто-то горстками разбросал драгоценные камни. Светлячками садились на них феи, пробуждая в глубине кристаллов переливы радужного света. Его кусочки зеркальными бликами пробегали по стволу и ветвям, словно те были вылиты из отполированного железа. На ближней ветке сидела удивительная птица, которой от рождения до смерти не требовалась еда, ведь клюв ее составлял острый стальной монолит. И не могла она летать, потому что крыльями ей служили два изогнутых клинка. Охраняла птица путь, убивая тех, кто ей не приглянулся, хвостом - копьем, которым можно пронзить даже медведя. С опаской взглянула на нее Маруша, но владычица границ только холодно кивнула и отвернулась.
"Это же сама Кори!
– засверкала счастливая догадка.
– Скажу ей про Серебряного Птенца, и не надо лететь дальше!"
Дорога получилась короткой. Маруша решительно опустилась рядом с могучей птицей и выдала приветственную трель. Птица выгнулась и задумчиво почесала когтями левой ноги шею.
– Откуда ты свалилась на мою голову?
– раздался вопрос.
– Откуда я свалилась?.. Господи! Со мной разговаривает МИФИЧЕСКАЯ ПТИЦА!
– Я спросила, как ты сюда попала?
– Ну... Просто летела в Заоблачную Страну, а потом заблудилась и оказалась здесь.
Маруша выжидательно уставилась на Кори, а та снова смотрела куда-то вдаль.
– А что я знаю, - выпалила Маруша.
Завлекательная фразочка не произвела на Кори никакого впечатления.
– Тебя ведь Кори зовут, да?
– заискивающе произнесла Маруша преданно заглядывая в черные жемчужины глаз.
Птица коротко кивнула.
– А как таким клювом ты кормишь своих птенчиков?
– не сдавалась Маруша, наводя птицу на приятные воспоминания.
– У меня нет птенчиков, - голос птицы гудел, как ветер в трубе большого диаметра. Звуки рождались в груди птицы и доносились оттуда, как гул колокола, не в силах выбраться наружу.
– Ну а если родятся?
– зашла Маруша по линии будущего.
– Птенчики такие хорошие, такие пушистые, мягкие...
– У меня не будет птенцов, - холодно ответила птица.
Разговор не складывался. Птица, которая не радуется мысли о своих детях, вряд ли заскачет от счастья, узнав о Серебряном Птенце.
– А что ты слышала о птицах из серебра?
– спросила Маруша.
– Я бы хотела заполучить хохолок из серебряных перьев. И вот тут по крылышкам серебряные ободки были бы к месту. А уж от серебряного хвоста я была бы в полном восторге!
– У меня клюв из стали, - бесстрастно сказала Кори.
Маруша увидела зеркальце, подскочила к нему и залюбовалась собой при мысли о сверкающем серебряном оперении. Зеркало не отражало Марушу. Ни сереброкрылую, ни даже в обычном воробьином облике. В нем колыхался голубоватый туман.