За ночью будет рассвет
Шрифт:
Я выплакался и заснул, вселив в душу Элвиса черную злобу...
— А что было дальше?
— Мальчик мой, к чему слушать о несчастьях, способных поселиться и в тебе. Ты и так близко к сердцу принял мой рассказ. Боюсь: не случиться ли чего... Еще недавно ты летел к смерти, почти сейчас задыхался под водой...
— Учитель... Мне будет хуже, я знаю, если не буду знать.
— Знать? Да, ты должен это знать... Чтобы избежать беды. Ты должен ведать, с чем сталкиваешься в последние дни... Но есть ли в тебе сила, чтобы слушать меня?
Глаза мальчика заблестели от нетерпения.
Рано утром отец разбудил меня. Вскочив на коня
Матерью девочки оказалась уже немолодая седая женщина. Немного сгорбленная, морщинистая, но с глазами молодой девушки... С первого взгляда я полюбил ее как родную мать. С этого дня она заменила мне ее. Я днями и ночами стал пропадать в этом доме. Отец встречая меня, когда я возвращался, грустно улыбался. Он скучал без меня, но не хотел мешать моему тихому спокойному счастью.
Прошел год. Моя дружба с девочкой стала еще крепче. Я многое узнал и понял. Научился даже говорить с ней. В ее глазах я читал ее мысли. Отвечал ей взглядом. Не нужно было слов не успевающих за чувствами. Это было наслаждение — молчать и понимать друг друга. Она часто вспоминала нашу первую встречу. Называла меня прекрасным принцем. И на прощание, когда я уходил к отцу, дарила очаровательный поцелуй...
В один из дней мы выкупавшись в озере собирались уходить, чтобы поспеть к ужину. Дорогу нам преградил Элвас. Он твердо подошел, взметнул на головой руки, словно в них был топор рубанул между нами воздух и резко развел руки в стороны. Девочка, сбитая ударом, покатилась по траве. Я же упал навзничь. По щеке заструилась кровь. Элвас схватив меняя в охапку, припечатал грудью к коре векового дуба и крепко привязал к нему веревкой так, что ноги оказались над землей. Потом он рванул мои волосы. Голова откинулась и рта блеснуло лезвие кинжала... Нет, Элвас не хотел убивать меня. Он уготовил кое-что похуже. Кинжалом он разжал мои зубы и вылил в рот отвратительную пакость. Я ослаб и повис на своих путах, не зная тогда, что вместе с легким и даже приятным покалыванием в спине во мне умирает мужчина...
Отец нашел меня в глубоком обмороке. Девочка истекла кровью. Обрывки ее платья были разбросаны по всей поляне...
Элвас надолго исчез из моей жизни. Его прощальным приветом была стрела, пронзившая нашему отцу горло.
Страшный шок парализовал мою душу. Но мать моей несчастной подруги вложила в меня одного всю свою любовь. Выплакав свое горе, я понемногу пришел в себя. И стал жить. Без отца и своей первой детской любви...
Ремми же ничего этого не знал. За неделю до этих событий отшумела веселая свадьба. Брат уехал жить в город вместе с прекрасной и доброй женой. Однажды он приехал. Дом своего детства нашел заброшенным и пустым. Но где меня искать догадался сразу.
— Спасибо Ремми. Ты был добр ко мне. У тебя будет скоро сын... А я не могу оставить мою маму.
Так мы расстались. Он не мог сказать что жена тяжело больна и быть матерью не сможет.
Мама, теперь я так называл женщину, приютившую меня, хотела видеть меня честным, образованным, достойным человеком. Она многому научила меня. Кроме чтения счета и письма мой детский ум усваивал тайны недоступные многим людям. Во мне проснулись необычайные способности. Простое чтение чужих мыслей казалось уже пустяком. Лесные травы интересовали меня. Я научился прогонять многие болезни. Варя зелья и делая настойки, я пытался придумать нечто новое... И мне это не раз удавалось. Вывихи и ушибы, которые часто случались со мной по
И вот мне исполнилось пятнадцать. В ночь моего рождения, в избушку где мы так и жили, вошел худой но крепкий старик с белоснежными волосами.
— Мальчик мой, поговори с этим человеком, — сказала мне мама...
Старик стал расспрашивать меня. О многом. Задавал вопросы. Я отвечал как мог... Лицо старика постепенно светлело и наконец, похлопав меня по плечу, кивнул маме.
— Сынок, я тебе говорила... У тебя есть дар... Я не хочу чтобы он пропал. Нам придется расстаться на некоторое время...
Я заплакал. Я не хотел уходить. Но понял, что должен исполнить мечту своей матери... Утром я ушел с этим стариком. Мать не провожала меня. Не хотела, чтобы я перенес муки расставания. Уходя, я все оглядывался назад. Глазами провожал озеро, лес. Все что окружало меня. Я уходил из своего детства.
И не знал что некоторое время — долгие двадцать лет...
Не буду, мальчик мой, мучить твое внимание длинным повествованием об этих годах. Скажу только... Мой учитель был добр ко мне. Я постиг тайны мироздания. Научился волшебству. Освоил самые премудрые хитросплетения магии. По истечении срока мне дали сан Магистра. Я мог вернутся к людям. Но по закону я должен был изменить свое имя. Меня нарекли Кахомиром.
Первым делом я отправился к матери. Она с радостью приняла меня. Не хотела отпускать. Но меня ждала работа. Я хотел лечить людей. Заверив, что часто буду навещать, я погостил с месяц и отправился в город. Вскоре я стал довольно известным лекарем. Но на беду появились завистники. Поползли слухи. Я покинул город. Поселился в этом замке. Стал жить в полном одиночестве... Шли годы. Я продолжал лечить людей. Ко мне приходили самые отчаявшиеся, потерявшие надежду... Однажды под вечер — прошло более пяти десятков лет моей жизни — в замковые ворота кто-то постучал. Я впустил этого человека. Он был необыкновенно стар. Не от возраста. От горя. Я сразу же почувствовал всю тяжесть страданий перенесенных им. На руках он держал маленького мальчика, завернутого в теплое одеяло. Легким жестом я пригласил его войти. В свете факелов я получше разглядел пришельца. И сердце мое дрогнуло. Перед мною стоял Ремми! Он не узнал меня. Он был занят ребенком. Я же, усадив его в кресло, предложил выпить воды, а мальчика положил на стол.
Да, он был плох. Слизистые сгустки в его венах мешали крови течь. Сердце с трудом справлялось со своей работой. Жить ему оставалось недолго... Внимательно просматривая его тело, я стал сгонять эти сгустки со стенок сосудов, дробить, гнать к выходу... Очень неподатливы они были, но им пришлось подчинится. Я влил в рот мальчика очищающий экстракт и вся пакость скопившиеся в нем, поползла наружу, вздуваясь мерзким желтоватым пузырем. Он рос на глазах. Мальчик неосознанно пыжась, помогал выползать ему, отторгал от себя ненужную гадость. И, наконец, он отделился, покатился к краю стола. Вслед ему хлынула обыкновенная моча... Пузырь же собирался лопнуть но не успел. Я сжег его огненной вспышкой.
Кахомир улыбнулся. Подмигнул. Затем быстро развел сложенные ладони. Яркий пламенный шар повис между ними. Повертелся и быстро растаял.
— Я потом научу тебя. Это нетрудно. Но слушай дальше.
— Что с моим сыном? — очень тихо спросил мой брат. Он только что очнулся от сна.
— Посмотри — ответил я вытирая полотенцем стоящего в ушате с водой улыбающегося мальчика.
— Доктор... Я...
Ремми поперхнулся. Забыв закрыть рот уставился на меня.