За оградой есть Огранда
Шрифт:
— Пахана?! — Бугай позади кресла вытянул из ножен меч и угрожающе шагнул к Антошке.
Нельзя сказать, что Иванов горел чрезмерным желанием биться с безродным кнехтом, но делать было нечего, и пришлось принять боевую стойку. Сзади обнажил оружие Джоан, спереди — графский оруженосец.
Мечи готовились скреститься в смертельном танце, когда раздался громкий голос монаха:
— Стойте! Суд Божий свершился! Господь зримо явил нам свою непреклонную волю!
Все поневоле застыли, не понимая, с какой стати монах встревает не в свои дела?
— Благородный
— Как?! — хором, словно тщательно репетировали эту реплику, выдохнули присутствующие.
Сюзерен и повелитель лесов, полей и рек лежал вольготно и свободно, как лежат все покойники.
— Воистину неисповедимы пути Господни! — оповестил еще раз монах. — Но будет вовеки воля Его!
Антошка стоял манекеном, не зная, что делать в таких случаях, и тут бугай опустился перед ним на колено и торжественно провозгласил:
— Примите мою вассальную присягу, доблестный граф!
— Аминь! — растерянно ответил Антошка, словно готовился променять меч на четки.
— Слушайте все! — Голос герольда звучал так, словно должен был перекрыть трубы Страшного Суда. — Владетельный и доблестный рыцарь, князь Берендейский граф де ля Кнут барон фон де Лябр Антон Иванов соизволит принять присягу от своих вассалов в парадной зале родового замка!
Голос раскатился громоподобным эхом и еще долго гремел под черепной коробкой Иванова. Когда же успокоился, показалось, что уши заложило ватой, а то и вообще барабанные перепонки не выдержали и вдавились вовнутрь от мощнейшего акустического удара.
Хорошо хоть, что зрение не пострадало. Антошка видел, как в двери один за другим торопливо вбегают обитатели замка, оглядываются в поисках нового графа и, найдя желанного, проворно плюхаются на колени.
Лишь жаль, что слух не желал возвращаться ни к князю, ни к графу, ни к барону, да неудобно было стоять перед людьми с перчаткой на одной руке. Словно растеряха, вечно куда-то разбрасывающий свои вещи.
9
Об одном жалел Антошка — не успел он узнать у покойника путь к Чизбуреку. Пока предыдущий граф был жив, как-то к слову не пришлось, а мертвецы — люди солидные, молчаливые. Им до мелких житейских проблем дела нет.
А может, и не знал покойный, где лежат бескрайние степи. Как не ведали о том все прочие обитатели замка. Нет, слышать о степи они слышали, только точно указать направления не могли. Примерно Иванов, конечно, и сам знал. Где-то на юге. Или на юго-западе. Или на юго-востоке. Или просто на востоке. Если, конечно, не на севере.
Или на севере тундра?
Один лишь монах понял затруднение нового графа, утешил, подбодрил, как мог.
— Подвиг твой над язычником, сын мой, Богу угоден. А раз так, то неважно, в какую сторону ты направишь свой путь. Господь сам приведет тебя к коварному хану.
Антошка подумал над этими словами и согласился. Земля-то ведь круглая,
Да и то, нашел же он Кощея, хотя злодей запрятался, словно крот. И еще смерть свою от добрых богатырей спрятал так, что не каждый бы и отыскал.
Так и Чизбурек. Сколько бы он ни вынашивал коварные планы, ни лелеял злобные замыслы, да наедет когда-нибудь на него Антон. Планы порушит, замыслы расстроит и самого хана расчетверит и отпустит четвертинки на все четыре стороны остальным негодяям в назидание, а себе — на вечную славу.
Дух Антошки был крепок, вера в свою звезду — сильна, рука — тверда, конь не знал устали. А если и знал, то помалкивал, как коню полагается.
Или, коли короче, поехал Антон опять воевать Чизбурека. А что делать, если сразу добраться до него не сумел? Только ехал в этот раз на битву не один княжич Берендейский, но еще граф де ля Кнут и барон фон де Лябр. Целых три воина в одном лице, да в придачу оруженосец Джоан для мелкой помощи своему сюзерену. Ну там копье поднести, шлем подать или добить того, кто от руки самого Иванова смерть принять не пожелает.
Погода стояла хорошая, попутчик взирал с восхищением. Чего еще рыцарю надо?
Ночь рассыпала звезды над головой. Весело потрескивал костер, аппетитно пахло жарящееся мясо, потихоньку бурчал в ожидании желудок, но не сильно бурчал, так, для порядка.
— Моя даже не знает, что титулов у нее прибавилось, — неожиданно сказал Антошка, хотя до этого о Василисе не говорил.
— Кто? — не сразу врубился оруженосец.
— Да жена. Кто ж еще?
— Вы женаты? — Что-то промелькнуло в лице Джоана, словно новость сильно задевала его интересы.
— Знаешь же, как у нас, знатных, бывает, — вздохнул Антошка.
Говорить о том, что женился по любви, он не стал. Почему, сам не понял. Но мало ли чего порою ляпнешь! Надо же вскользь посетовать на трудности благородной жизни! Хочешь не хочешь, а ничего не попишешь. Интересы державы превыше чувств и наших собственных желаний.
Джоан опустил голову, так что увидеть его лицо стало невозможно. Антошке почему-то показалось, что оруженосец расстроен, хотя какое ему дело до семейного положения господина?
— Я думал, что настоящие герои женятся только по любви, — очень тихо промолвил Джоан, не поднимая головы.
— Любовь — это одно, а брак — совершенно другое, — на этот раз вполне искренне ответил Антошка.
— Она хоть красивая?
— А ты хоть раз о некрасивой принцессе слышал?
— Нет, — покачал головой. Джоан.
— Вот и я тоже, — вздохнул Антон.
Слышать он действительно никогда не слышал, а вот видеть, к сожалению, довелось.
В верхнем ящике его комода хранились как величайшее сокровище розовые очки, но нельзя же все время ходить с ними по дому! Так недолго во что-нибудь вляпаться и при этом считать, что ты наступил на нечто прекрасное. Потом еще переживай по этому поводу!