За порогом весны
Шрифт:
Мысленно надо было остаться наедине с этим огромным, окутанным паром пространством, чтобы остро почувствовать: перед твоими глазами действительно Чудо Природы. Тысячи лет днем и ночью свистят, рвутся из земных недр фонтаны воды и струи пара; шевелится, подобно тесту, горячая разноцветная грязь; светятся бирюзой прозрачные озерки влаги. Гейзерит (соли, осевшие из воды) сверкает, как жемчуг.
И рядом с тобой в небо вдруг ударяет фонтан воды. Мостки проложены так, что к лицу долетает только горячий, пахнущий серой туман.
На деревьях туман оставляет кремневый иней — вся лесная опушка подернута белой каменной коркой.
На мостках надписи: «Ни шагу в сторону — кипяток!» Но маленький коричневый куличок, видимо, хорошо знает, где горячо, а где можно с пользой для здоровья купаться, — взъерошил перья, с наслаждением возится в бирюзовой воде. Опускаем руку рядом с купальщиком — вполне терпимо. Пробуем на язык — вкус у воды щелочной.
Дымы… Со всех сторон дымы! Люди на деревянных кладках похожи на призраков. Можно понять индейцев, суеверно сторонившихся этих мест. Можно догадаться, какими глазами глядели на это пекло охотники за бобрами, можно позавидовать первым исследователям, спокойно, без суеты, без мостков и стрелочек-указателей обходившим эти места. Они, приглядываясь к характеру водяных вулканов, горячих ключей и фонтанов, нарекали их именами: «Старый Верняк», «Тюрбан», «Пароход», «Чернильница», «Беспокойный»…
Природа гейзеров во всех уголках земли — в Исландии, в Новой Зеландии, у нас на Камчатке и тут, в Скалистых горах — одинакова.
И везде одинаково у людей желание видеть земное чудо. Лесную поляну, берег тихой речки человек посещает множество раз, хотя и знает там, кажется, все до последней травинки. Такие места что-то вроде любимых стихов. Тут же читаешь некую «Остросюжетную повесть» — второй раз не потянет, но один раз взглянуть обязательно хочется. За тем и едут сюда.
Чудо природы в окружении суетливой толпы выглядит почти балаганом. Извержение главного знаменитого гейзера ни дать ни взять — пышный аттракцион. «Начало в 15.20!» — кричит электронная надпись. И люди с ходу спешат занять места на тяжелых — амфитеатром — скамейках. По мере того, как в недрах земли созревает взрыв пара, на скамейках густеет толпа. (Иногда до трех тысяч.) Примерно час ожидания, и «Старый Верняк» просыпается — из грифона на вершине пологой горки клубится пар, потоком льется вода. Сейчас, сейчас… Все глядят на часы… Началось!!! Водяной столб взлетает на высоту в 50 метров. Пар, брызги! Оживление на трибунах. Щелкают аппараты.
Охотники сняться на фоне «Старого Верняка» выбегают вперед… Три минуты — представление окончилось. Толпа валит к автомобилям, оставляя после себя опрокинутые скамейки, бумажный мусор и какую-то странную пустоту. Но минут через пять все начинается снова.
Вот первые зрители на скамейке — мужчина с мальчиком. Отец решил подшутить над сынишкой.
— Там греют воду для гейзеров… — и показал на заводик для сжигания мусора.
Мальчик поверил.
— Давай сходим, посмотрим, как греют…
Понявший оплошность папа начал говорить о вулканах, о том, что земля горячая там, внутри… Это на правду не походило. Куда проще первое объяснение. Вот печь с огромной трубой. Наберется много людей — откроют кран…
Мы прожевали «изюминку» Йеллоустонского парка со смешанным чувством: видели чудо. Но оно не такое, как представляется издали.
* * *
Рано утром мы покидали старейший заповедник земли. У въезда стояла длинная очередь автомобилей. Будочник, взимавший за въезд два доллара, позевывал. Все непременно хотели сняться и терпеливо ждали, когда можно будет картинно стать рядом с массивной вывеской «Йеллоустонский национальный парк». Спокойная чинная очередь. Одни, снимаясь, дурачились. Другие были серьезны — поездка в Йеллоустон бывает раз в жизни.
В. Песков, Б. Стрельников. Фото авторов и из архива В. Пескова.
15–16 июня 1973 г.
Большие деревья
(Земля за океаном)
Предположим, что где-то в малодоступном месте земли обнаружились динозавры и тебе судьба подарила лотерейный билет, выигрыш по которому: возможность увидеть этих зверей…
По желтым, похожим на покатые лбы холмам Калифорнии мы ехали с чувством, что этот билет похрустывает у нас в кармане…
Природа тайны свои окружает зонами неприступности. Солнце на этих холмах выжгло все до последней травинки; выпило речки, мощенные мелким камнем; выбелило коровьи черепа, лежащие возле брошенной хижины пастухов. Три цвета в пейзаже — синее небо, желтые травы и кое-где, островками, темные пятна сосен. Пешком мало кто решился бы одолеть эту сушь. Но машина за два часа съедает растянутый по холмам сиреневый холст дороги, безлюдной дороги — ни бензиновых будок, ни торговли водой. Облегченно вздыхаешь, как будто выскочил из горящего дома, когда вдруг видишь крутую зелень апельсиновых рощ, поливные каналы и вдалеке туманную зубчатую синеву с названием Сьерра-Невада.
Час езды в горы. И вот у встречного на площадке, где отдыхают от крутых серпантинов, можно спросить:
— А что, их видно уже?..
Встречный знает, о чем идет речь. Протягивает бинокль.
— Проследите по гребню… «Травка» — это обычный лес. А высокие свечи — это они… Секвойи… Деревья, уцелевшие на Земле только тут, на западном склоне Сьерра-Невады.
В сопоставлении со всем, что обильно пока растет на планете, секвойи — это зеленые динозавры. Кстати, они современники этих зверей.
Динозавры вымерли. Деревья тоже повсюду вымерли на Земле. Отпечатки их веток находят на каменных сланцах в Европе, Азии, даже в Гренландии. Но тут, в Калифорнии, на полосе земли, нетронутой ледником, осталась полоска леса — одно из главных чудес Земли.
Въезд в парк секвой.
* * *
Первое чувство: растерянность. Наверное, ничто на земле не находится так далеко за гранью привычного и понятного, как эти деревья. Кажется, муравьи под ними должны быть не меньше собаки. А гриб, случись ему вырасти под секвойей, пришлось бы валить пилой. Надо оглядеться и отдышаться, обвыкнуть, чтобы понять: все тут взаправдашнее, земное. Орешник… Вполне нормальные сосны и ели… Густые заросли папоротников… Белка, схватившая из-под ног шишку, окончательно приводят тебя к привычному ощущению: ты на Земле. Секвойи тоже дети Земли. Питают их те же соки, что и орешник. Конструкция тоже привычная: вот оголенные ручейком корни, ствол, зеленая шапка веток… Есть, правда, какая-то тайна в этих громадах, выросших из семечка величиною с головку спички. Но где ее нет, тайны?
Папоротник с резными узорами листьев, пронизанный солнцем, разве он без загадок? И все же тайну папоротника или орешника постигать легче. Они родятся и умирают у нас на глазах, а дереву тысяча лет. И это лишь средний возраст.
Пройди немного вглубь леса — встретишь деревья трех тысяч лет. Мысленно меришь эту бездну, и голова кружится. Есть доступный для каждого способ ощутить бездну мира и времени — погожей ночью поднять глаза к небу. Но к звездам мы привыкаем с рождения, необъяснимая тайна лишь изредка нас тревожит. Секвойи же сразу и властно заставляют подумать о сущности жизни. Ни один храм, построенный человеком во имя богов, не может сравниться с величием этих деревьев…