За пределами – Предел
Шрифт:
Кое-кто из учёных начали заговорщицки переглядываться. Вдохновлённый и убеждённый Николас продолжал говорить своим сердцем:
– Скажу прямо, что заметил у некоторых из присутствующих усталость и сонливость от моего выступления, но я вправе здесь высказывать своё мнение и продолжу. Сначала оптимизм, а далее выскажу более неприятную информацию. В дань уважения моему коллеге из Будапешта буду говорить в рифму. Мадьяры любят рифму, их столичный город построен на термальных источниках, что само за себя говорит – там, в Венгрии, уважают природу.
История:
Есть в странах
На площадях чумные столбы.
Короли многое поняли
После шествия масштабной беды.
Реалии:
«Роботы заменят не скоро», —
Собеседник недавно сказал.
Сомневаюсь,
Ответ долго не искал.
Приборы отказываются работать
В условиях непреодолимых помех.
Человек человека гнобит,
Будто в алчности скрыт успех.
Пожелание:
Веру утратили вместе,
Вместе и надо найти.
Прекрати смеяться над соседом,
Завтра встреча у одной реки.
Первым захлопал католик, учёный-религиовед, а следом подхватил весь собравшийся зал.
Николас Карлитте первый, кому начали хлопать до окончания выступления.
Он продолжил:
– На рубеже третьего тысячелетия в колониях России проводились эксперименты морально-физического воздействия. Эпидемия туберкулёза ослабила генофонд страны. Враг единой Европы и Запада выживал с трудом. Исчезла агрессия, направленная во вне. Мы называли данное воздействие – возмездием за высокомерие. Пробуй зверь дышать по-новому. Идейное общество разложилось. Рухнули стереотипы. Хаос в понятиях на фоне голода привёл в упадок базовые ценности государственности. Ведь они навязывали идеи коммунизма всему миру. А так ли плоха была идея вначале пути? Вопрос остаётся открытым. Есть одно побочное явление – вирус стал распространяться через воду, предметы обихода и воздух с осадками. Болезнь проникла в страны Европы с благополучными экономиками. Остановили высокую смертность именно мы. Возглавил Комитет помощи – я, собрали значительные средства, закупили рентгеновское оборудование и тонны лекарств для отправки туда, идейному врагу. Вымирающие тогда, сейчас, через двадцать лет проявляют жизнестойкость к новому вирусу. Дышат они по-новому в действии.
В зале начались переглядки между учёными. Николас Карлитте вскрыл запретную тему.
Он продолжил говорить на фоне негодования части собравшихся:
– Все мы на планете готовы общаться через интернет. Рано или поздно у людей пропадёт желание вредить и злорадствовать. Скажу, как думаю. Единственное достижение, способное объединить нас всех – это интернет. Интернет – спелая мысль человечества.
Аплодировали не все. В сей момент для Николаса было не важно признание.
Следующий докладчик Томсон вызвал споры. Складывается впечатление, что Николас стал раздражителем опытных настройщиков политэкономических программ. Томсон высказывал научные обоснования и философские мысли.
– Человек без благодарных чувств будто в гермошлеме с ограниченным запасом воздуха. Сердце ещё бьётся, а разум в потребительстве как узник остаётся.
После этих слов, у кого-то лопнуло терпение, кто-то увидел в этой манере говорить с долей иронии намёк на заболевших людей. В общем, один опытный критик чужих мыслей, начал умело провоцировать докладчика вопросами, что привело к искусственно созданному спору, разделив массу собравшихся на группы единомышленников. Тут приплели и масонов, и культуру, и медицину, и религию, и политику, и науку.
Под созданную шумиху из большого зала заседаний был выведен Николас Карлитте под охраной трех спецназовцев в защитной экипировке, скрывающей лица.
ДЭНИС ШАР
Дэн пришёл в себя. Вдох, вздох через боль. Сломаны рёбра, ноги под коленями в гематомах. На правой руке перебиты пальцы рук, двигаются только два пальца большой и указательный, остальные вывихнуты. Кисть левой руки с переломом большого пальца. Левое плечо гудит от не проходящей боли, будто раскалённые струны внутри сустава вместо сухожилий. Шею можно наклонить вперёд, голова вбок не поворачивается. Нос сломан, два зуба с левой стороны верхней челюсти выбиты. Лоб – сплошной мешочек, нависающий на глаза. Голова гудит как колокол, поясница в корсете болезненных соединений.
Дэн двигается осторожно. Правый глаз пострадал меньше, можно осматривать половину помещения с тусклым освещением. Лампочка мерцает, кажется вот-вот перегорит. Стены глухие, мрачно темного цвета. В воздухе сырость с запахом аммиака. Двери нет или скрыта, сливается в свете стен. Дэн соображает: «Били нещадно, с ненавистью. Недели две нормально двигаться, дышать, говорить не получится». Слух в одном ухе. Шум тишины нарастает в гудящей голове. Передышка. Даже думать затруднительно. Смотрит на свои ноги, обуви нет, ремня на брюках нет, пуговицы с куртки срезаны. Постепенно Дэн начинает ощущать нудный холод. Бетонный пол обжигает холодом, словно ледяной. Понимает, чувства обостряются.
Полная тишина. Идёт час за часом, тишина и собственный озноб. Дэн знает, проживёт неделю, не более, учитывая степень повреждения внутренних и двигательных органов. Мозги сохранили вменяемость и ладно. Думать трудно, находит физическая усталость. Дэн перекатывается бревном, считает обороты. Через десять минут он определил, что находится в замкнутом помещении прямоугольной формы четыре на шесть метров. Щелей и отверстий не обнаружил, кроме уклона в бетонном полу, где сток с отверстием пять на пять сантиметров в одном из углов. Где север, юг, определить невозможно. Условно обозначил для себя север из исходного положения. Помочился лёжа, встать на ноги не представляется возможным.
Дэн считает, дошёл до десятизначных чисел – сбился, погружается в медитацию. Всеобъемлющую боль делает союзником собственного духа. Ушёл из тьмы к свету не сразу. Седьмая попытка удачная. Дэн в былой реальности. Память реанимирует, казалось бы, незамеченное событие. Дэну рассказывает о себе один коммивояжёр, торговец автозапчастями, приехавший на заработки из Мексики: «Скоро поеду в отпуск. Позвонил домой, сообщил новость. Мама мне убедительно говорит, приезжать домой не надо, будь там, где находишься. Мы с отцом пожилые люди, ты по дороге можешь зацепить заразу и занести в наш дом».