За семью замками. Снаружи
Шрифт:
Сам следил за тем, как по газону с абсолютно щенячьей непосредственностью гоняет Бой. Агата снова прикрыла глаза, подставляя нос солнцу.
Услышала вопрос, подумала, попыталась в голове сложить, что ответить…
Ведь на самом деле, плохо, но немного легче. Ей было куда сложнее, постоянно ожидая, боясь, борясь с собой, чувствуя рядом присутствие Кости. А без него — терпимо. Пока не кроет страх из-за того, что она по-прежнему беременна. И по-прежнему ничего не решила.
Но без постоянного нахождения рядом Кости даже это переносить было легче. Мутило меньше. Слез было меньше. Ненависти к себе.
Только
— Почему Гаврила? — Агата задала встречный вопрос, явно удивив. Брови мужчины взлетели вверх, он улыбнулся, пробегаясь взглядом по ней будто с новым любопытством… Вероятно, не ожидал такой заинтересованности. Вероятно, считал, что Агата, как и Костя, живет только собой…
— Бабушка назвала. В честь своего отца. Маманя родила меня, своей матери оставила и свинтила, даже не назвав. Вот я в селе и рос Гаврилой. До одиннадцати. Коров доил. Кур кормил. С петухами дрался. Побеждал… — Гаврила сказал вроде как гордо, Агата не сдержала улыбку, продолжая держать глаза закрытыми, чувствуя, как солнце греет кожу. А где-то в голове мальчик, бегающий за петухами… — Пока не умерла моя Лампа. Евлампией бабушку звали. Потом мамка забрала. Но она бухала, ей было не до меня. Попал в плохую компанию…
Агата повернула голову, посмотрела на мужчину, сощурилась немного…
— В ту же, что и Костя? — спросила, уловила усмешку…
— В ту же. Мы дрались за деньги. Развлекали. На нас ставки делали.
— Детьми? — Агата и сама не сказала бы, почему, но сердце будто сжалось. Слишком стала сентиментальной. И слишком хорошо снова картинка перед глазами, пусть теперь-то они уже открыты…
— Мы тогда считали себя уже взрослыми. Но, как видишь, живы-здоровы. Относительно…
Гаврила развел руки, сделал оборот вокруг оси, демонстрируя, что действительно…
Из грязи в князи. Из того мальчика, которого Агата успела представить — худого и битого — в красивого мужчину в дорогом костюме. И в другого тоже…
— А ты Агата почему?
Из размышлений Агату выдернул следующий вопрос. Она даже не сразу поняла, о чем спрашивают, потом же взгляд опустила, поняв, что смотрит на Гаврилу с жалостью и пристально, а судя по его усмешке — не надо…
— Просто красиво. Маме нравилось…
Ей когда-то тоже было любопытно. Маргарита улыбалась только и объясняла, что долго выбирала, никак не могла подобрать «то самое», а прокатав на языке «Агату» — влюбилась. И свою увидев — тоже.
В детстве Агате очень нравилось слушать мамины рассказы о собственном рождении и неосознанном детстве. Ловить улыбку Маргариты, умиляться вместе с ней.
Но сейчас снова сердце сжалось, и к щекам прилил жар. Потому что потом-то была Агата и счастье, ею подаренное, а сначала и Маргарита наверняка хотела сделать аборт. Она же осталась одна. Отец не собирался участвовать. Это было ясно.
Мотнув головой, Агата постаралась отогнать от себя ненужные мысли. Напомнить себе же, что это разные ситуации. Очень разные ситуации.
Маргарита не знала, сколько зла будет в её жизни и в жизни её ребенка. А Агата знает.
— Правда красивое. Мама шарила…
Не подозревая, что ответить, Агата улыбнулась просто, потом же снова повернула голову к Бою. Смотрела…
— У него шрамы. Много. Когда живот гладишь — чувствуешь прямо. Что с ним делали? Его так дрессировали?
Спросила, возвращаясь к Гавриле. Мужчина тоже следил за псом. Слушал Агату, губы подрагивали. Потом на неё посмотрел, сощурился…
— Ты хочешь услышать, что Костя и над псиной своей издевается, да? Бычки тушит развлечения ради?
Агата думала, что выдержит этот слегка насмешливый взгляд, но не смогла. Опустила свой. Пожала плечами.
Говоря честно… Наверное, да. Хотела услышать это. Чтобы возненавидеть сильней. Чтобы окончательно убедиться — он такой жестокий со всеми, кто его любит… И не она одна при этом продолжает… Мотнула головой, чтобы даже мысленно не ляпнуть, снова посмотрела на Гаврилу.
Чуть склонившего свою, смотревшего пытливо…
— Бой валялся на трассе. Кто-то взял щенка на поиграться. Быстро надоело. Но игры были… Хорошие. Перебили лапы. Резали. Палили. Выбросили подыхать. А он жить хотел…
— Я поняла… Не надо больше…
Агата попросила тихо, чувствуя, что из-за волнения и новых картинок вновь начинает немного мутить… Хотя в последние несколько дней в этом плане стало намного легче. Агата даже шутила про себя, что причина была не в беременности, а в близости Кости.
— Почему не надо? Ты рассчитывала на другое? Ну ничего… В жизни не всегда получается так, как хочется…
Гаврила продолжил, Агата подняла на него взгляд. Подняла и отвести уже не смогла. Он смотрел прямо и цепко. Не зло, но проникновенно…
— Костя подобрал Боя на дороге. В ветеринарку отвез. Ему сказали, что надо усыплять. Он настоял, чтобы спасали. Спасли, как видишь. Я так не гоняю, как эта кобыла… Хотя и меня…
Гаврила замялся, посмотрел чуть в сторону, сжал челюсти…
Агата почему-то в этот момент затаила дыхание…
— Я употреблял. Наркоманом был, если по-простому…
Гаврила сказал, у Агаты по рукам пошли мурашки, а тошнота усилилась…
Когда всё только начиналось, когда она только впустила Костю в квартирку и думала, что он мажор, долго приглядывалась. Больше всего боялась, что он окажется любителем травы или нюхнуть кокс. Она знала, что богатые и легкомысленные таким увлекаются. А Костя… Ну он правда походил. В итоге спросила напрямую. Поверила в однозначное: «нет». Теперь же… И тут соврал, получается… И тут она как дура повелась…
— Только я. Не Костя. — Но Гаврила будто прочел сомнения. На них же и ответил. Потом продолжил. — Когда мне было двадцать, а одной девушке только стукнуло восемнадцать, мы очень сильно полюбили друг друга. Так взрослые не любят. Только дети. Дурно. Без башки совсем. И без мыслей о последствиях. Я — босота. И голота. Шестерка сомнительных людей. Она — дочка богатого папы. Он узнал. Он не позволил. Её отправили заграницу. Меня… Накачали. Потом я накачивался уже сам. Ума хватило. Но я о другом хочу рассказать. Единственный человек, который зачем-то решил опуститься на дно моей канавы и вытащить меня оттуда — не мать. Не та самая. Не друзья-нарики. Костя. Ужасный Костя. За шиворот, Агата. Из блевотины. Я обязан ему жизнью. Бой обязан ему жизнью. Ты не обязана, но не рисуй его хуже, чем он есть. Хочешь знать мое мнение? Он ведет себя сейчас, как придурок. Если тебе от этого легче — я рад. Но и ты — не кусок золота, скажем прямо. Ты правда знала, с кем связываешься. Тебе наверняка всё нравилось до поры до времени… А хочешь знать, что самое забавное?