«За Сталина!» стратег великой победы
Шрифт:
Важно мнение А. А. Громыко: «При Сталине в партии и стране Молотов являлся фактически вторым по положению лицом. Конечно, принципиальную политику СССР во внешних делах определяло Политбюро во главе со Сталиным, мнение которого имело определяющее значение. Однако в решении конкретных вопросов отношений с другими странами многое зависело от Молотова. От него и возглавляемого им министерства исходило большинство наших предложений в международных делах. Это относится и к периоду войны, который мне особенно знаком, поскольку почти все наши важные внешнеполитические шаги так или иначе касались США как союзной державы» [62, кн. 2, с. 427].
Надо отметить, что в годы Отечественной
Напряженной деятельностью в области внешней политики Сталину пришлось заниматься на протяжении всей войны. Важное место здесь занимала длительная и упорная борьба за открытие второго фронта в Европе, за более активное участие союзников во Второй мировой войне, за получение хотя бы минимальной помощи по ленд-лизу. Сталину приходилось почти повседневно решать сложные и деликатные проблемы, возникавшие в ходе войны в союзнических отношениях с правительствами Англии и США.
В своих мемуарах У. Черчилль свел все беседы с И. В. Сталиным во время второго приезда в Москву в 1944 году к эпизоду с пресловутым листком бумаги. На листке бумаги британский премьер набросал цифры процентного распределения советского и английского влияния. Он пишет, что во время встречи со Сталиным 9 октября заявил: «Давайте урегулируем наши дела на Балканах. Ваши армии находятся в Румынии и Болгарии. У нас есть там интересы, миссии и агенты. Не будем ссориться из-за пустяков. Что касается Англии и России, согласны ли вы на то, чтобы занимать преобладающее положение на 90 процентов в Румынии, на то, чтобы мы занимали преобладающее положение на 90 процентов в Греции и пополам — в Югославии?»
Пока это переводилось, Черчилль взял пол-листа бумаги и написал:
Румыния:
Россия 90 %
Другие 10 %
Греция:
Великобритания (в согласии с США) 90 %
Россия 10 %
Югославия: 50–50 %
Венгрия: 50–50 %
Болгария:
Россия 75 %
Другие 25 %.
Черчилль пишет, что этот листок передал Сталину, который к этому времени уже выслушал перевод. Наступила небольшая пауза. Затем Сталин взял синий карандаш и, поставив на листке большую птичку, вернул ему. «Для урегулирования всего этого вопроса, — отмечает Черчилль, — потребовалось не больше времени, чем нужно было для того, чтобы это написать» [207, т. VI, с. 220].
«Давайте сожжем эту бумажку», — предложил Черчилль. «Нет, оставьте ее себе», — сказал Сталин.
На этом основании Черчилль утверждает что Сталин якобы согласился с предложенной «процентной сделкой». Однако Сталин на подобное биполярное соотношение пойти не мог. Он был против усиления влияния Великобритании в балканских странах. Сталин придавал значение не «торгу» вокруг «процентов», а политике новых правительств этих стран после освобождения от гитлеровского ига, политике, создающей обстановку добрососедства и мира в этом важном и опасном социальными взрывами регионе Европы.
16 декабря 1944 года немцы начали наступление в Арденнах. Они нанесли серьезное поражение противостоявшим им американским дивизиям, устремились к реке Маас. 1 января 1945 года фашисты нанесли новый удар, намереваясь вернуть Эльзас. В связи со сложившейся тяжелой обстановкой 6 января Черчилль обратился
Уже 7 января Сталин направил Черчиллю следующий ответ: «Очень важно использовать наше превосходство против немцев в артиллерии и авиации. В этих видах требуется ясная погода для авиации и отсутствие низких туманов, мешающих артиллерии вести прицельный огонь. Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не благоприятствует нашему наступлению. Однако, учитывая положение наших союзников на Западном фронте, Ставка Верховного Главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему Центральному фронту не позже второй половины января. Можете не сомневаться, что мы сделаем все, что только возможно сделать, для того чтобы оказать содействие нашим славным союзным войскам» (там же, с. 298–299).
Желая ускорить помощь союзникам, советское Верховное Главнокомандование приняло решение начать наступление даже раньше обещанного Черчиллю срока. Огромное по своим масштабам, оно началось 12 января на фронте от Балтийского моря до Карпат. Немецкое командование было вынуждено прекратить свое наступление на западе и спешно начать переброску крупных масс своих войск на восток — против наступавших советских армий.
17 января Черчилль писал Сталину: «От имени Правительства Его Величества и от всей души я хочу выразить Вам нашу благодарность и поздравления по случаю такого гигантского наступления, которое Вы начали на Восточном фронте».
После в мемуарах о Второй мировой войне Черчилль отмечал, что «со стороны русских и их руководителей было прекрасным поступком ускорить свое широкое наступление, несомненно, ценой тяжелых людских потерь. Эйзенхауэр был действительно очень обрадован новостью, которую я ему сообщил». Это также подтвердил и Эйзенхауэр в письме советским военным руководителям: «Важное известие о том, что доблестная Красная Армия новым мощным рывком двинулась вперед, воспринято союзными армиями на Западе с энтузиазмом».
Решение Сталина пойти навстречу союзникам и провести широкие наступательные действия по всему Центральному фронту было тщательно продумано и опиралось на возросшую боевую мощь СССР. Подавив сопротивление немцев, Красная Армия за две с небольшим недели прошла 500 километров, освободила Варшаву и вышла на реку Одер. И к открытию Ялтинской конференции 4 февраля 1945 года находилась в 60 километрах от Берлина.
Опасный узел противоречий и интриг завязался вокруг Берлина. Если бы взятие Берлина советскими войсками затянулось, можно было ожидать самых тяжелых последствий. В условиях сложной и запутанной обстановки необходимо было пресечь закулисные дипломатические маневры англо-американцев и немцев путем быстрейшего разгрома еще остававшихся сил вермахта и овладения столицей Германии.