За стеклом (сборник)
Шрифт:
— Почему же ты раньше, — заинтересовался Володя, — когда у Генки с Медичкой случилось, на его клятвы внимания не обращала?
— Молодая была, глупая, — призналась Мила.
«У женщин от молодости до зрелости, — мысленно отметил Володя, — период крайне короткий».
— Отомстить хотела, — продолжала Мила. — Только все это глупости. Ни жена мужу, ни муж жене отомстить не могут. Ранить, почти убить, инвалидом душевным оставить — запросто. А месть — из другой оперы, из других, не семейных отношений. Будешь это иметь в виду?
— Буду! — пообещал Володя.
Он проводил Милу до двери, развернулся — соседка поджидает.
— Баб табунами не позволю, участковому заявлю! — пригрозила она.
— Понял, — кивнул Володя, хотя ничего не понял.
Проскользнул мимо старушки в комнату, вернулся к работе.
Итак, узел шлифовального шпинделя. Отличная идея, и Канарейкин ее только улучшил.
В этом была проблема: он воровал талантливо, превращая смутную идею в толковую. У Володи рука не поднялась забрать у Канарейкина авторство на четыре из двадцати двух украденных изобретений. Но встречалась и явная халтура. Рецепт овощного мусса для диабетиков слово в слово совпадал с заявкой другого человека. Очевидно, в кулинарии и медицине Канарейкин мало смыслил, но то, что он был хорошим инженером, сомнений не вызывало.
Роторную абразивную головку какой-то Хвостов придумал, а Канарейкин гениально ее приспособил для обработки отверстий.
Сам Володя еще в институте понял, что фундаментальная наука не для него, что склад ума у него прикладной и технический.
Над теоретической частью диссертации до посинения бился. Поэтому он испытывал к разоблачаемому Канарейкину противоположные чувства: осуждения и восхищения. Ворюга, но как мозги работают!
Володя почти обрел душевное спокойствие.
Переживания из-за ссоры с женой отодвинулись на задний план, а на переднем была гора срочной работы, требующей большого умственного напряжения. И с детьми он разобрался, по телефону поговорил.
Лена, как всегда, подняла панику на пустом месте. Петя принес в школу какую-то взрослую книгу, но даже открыть не успел, учительница забрала, раскудахталась, маму вызвала. Мама, «сам знаешь, папа, какая она теперь нервная», сразу за ремень схватилась.
И у Насти тоже все в порядке. Ее одноклассник хочет фотожурналистом стать, несколько портретов Настиных сделал. А мама — в крик: «Ты позируешь! Позируешь!» Да пусть ребенок позирует на здоровье! Володя дал дочери благословение.
ИНТЕЛЛИГЕНТНАЯ СКЛОКА
Зоя Михайловна, придя на работу и обнаружив полный разгром, растерялась.
«Тут побывали грабители, — первое, что пришло ей в голову, — надо вызывать милицию». Делать это Зое Михайловне очень не хотелось. В конце концов, у нее есть начальство. Она набрала домашний телефон Булкина, только поздоровалась с его женой, интеллигентно поинтересовалась ее здоровьем и здоровьем Игоря Евгеньевича, как он явился собственной персоной.
— Извините за беспокойство, — сказала Зоя Михайловна и положила трубку.
Получилось невежливо, но ей некогда было вести светские беседы, нужно срочно разобраться в происходящем.
— Что же это Лена ничего не убрала? — возмутился Булкин.
— Значит, это не грабители, — облегченно вздохнула Зоя Михайловна.
— Это я. — Булкин махнул рукой на разбросанные бумаги. — Да что тут грабить?
Зоя Михайловна так не считала, но мнение свое предпочла не высказывать.
— Объясните мне, Игорь Евгеньевич, что здесь произошло в мое вынужденное отсутствие?
— Вы знаете, что мы Канарейкина представляем на премию? — ответил он вопросом на вопрос.
— Отлично знаю. Все документы готовы, кроме представления, бланк которого вы должны были принести из Роспатента.
— Я-то принес. — Булкин размахивал бумажкой и постепенно повышал голос. — Но где эти чертовы документы?
— Они лежали вот в этом, взломанном вами ящике, — строго и достойно ответила Зоя Михайловна.
— Ни хрена они там не лежали! — выругался Булкин. — А меня сегодня ждут в главке!
По старой привычке он называл главками вышестоящие организации.
— Как? — опешила Зоя Михайловна. — Не может быть! Синяя коленкоровая папка. Вы ее видели?
— Не помню.
— Давайте искать.
«Ах, не надо было мне уходить, — мысленно сокрушалась Зоя Михайловна. — Можно было ведь сразу подрезать и нижнее, и верхнее веко. Докторша уговорила меня оперироваться в два этапа, чтобы дважды содрать с меня, хапуга».
Лена пришла на работу после недельного отсутствия и застала начальника и Зою Михайловну, ползающими на четвереньках среди разбросанных бумаг. В последнее время передвигаться на четырех точках опоры стало в «Олимпе» производственной нормой.
— Вы что, болели? — спросил Булкин, с кряхтеньем распрямляя спину.
— Нет, — честно призналась Лена.
— А где же вы были? Кто вас отпускал с работы?
Лена молчала, не зная, как начать объяснения.
— Елена Викторовна, — спросила Зоя Михайловна, — может быть, вы знаете, где документы на Канарейкина?
— Знаю.
— Где? — хором воскликнули Булкин и Зоя Михайловна.
— В милиции.
— Где-где? — не понял Булкин.
— В милиции. На Канарейкина заведено уголовное дело. За воровство чужих изобретений.
Булкин рухнул на стул, лежавшие там папки разъехались под его тяжестью, и он едва не свалился на пол.
Зоя Михайловна стала покрываться красными пятнами, недавно прооперированные, еще слегка отечные веки задергались от нервного тика.
— Что ты несешь? — прошипела она. — Кто его разоблачил, то есть оболгал?
«Сказать, что сами изобретатели догадались? — подумала Лена. — Нет, все равно откроется. Чего я трушу?»
— Я его разоблачила! — сказала она с вызовом.
Зоя Михайловна тяжело задышала, красные пятна на ее лице слились в единый пурпурный тон. Она задыхалась от злости и возмущения и походила теперь не на аристократическую даму, а на базарную бабу.