За стеной
Шрифт:
— Куда ты? Она же чужая!
— Какая там чужая! Обыкновенная девчонка.
А девчонка смотрела на нас, словно гипнотизировала. Нет; не гипнотизировала, изучала. Сначала ее внимательный взгляд ощупал лейтенанта, потом меня. Я поежился. Возникло ощущение, что она выбирает, кем сегодня пообедать. Руки девчонка прятала за спиной. Последнее обстоятельство
Я поудобнее перехватил автомат, ища пальцем собачку. После рассказа о съеденном предшественнике у меня не возникало желания близко знакомиться с местной фауной.
Ее глаза тут же сконцентрировались на оружии.
— Ты кто? — спросил я.
Она протянула левую руку, коснулась барьера, и я с ужасом увидел, как ее ладонь прошла сквозь экран, как сквозь воду, не встретив ни малейшего сопротивления. От резко выросшего давления снова заложило уши.
— Эй-эй! — растерянно выкрикнул лейтенант.
Я выпустил автоматную очередь в воздух. Девчонка метнулась в заросли.
— С ума сошел? — переспросил мой напарник. — Сейчас сюда половина базы набежит.
— Видел? Силовой барьер ей не помеха — сказал я дрожащим голосом.
— Ты чего патроны тратил, дурак?! Это же — девочка! Де-воч-ка!
— Девочка, — растерянно повторил я, с трудом извлекая из ствола ближайшего ко мне дерева черную стрелу. Когда она успела выстрелить? И из чего?
— Ну-у… — присвистнул лейтенант. — Мы бы соорудили тебе великолепный сосновый гроб. Если тебя это утешит, конечно.
Утешит, как же.
Снова 13
Нет такой тюрьмы, из которой невозможно было бы выйти.
Меня не было тринадцать дней. За это время у Серого почти срослись кости на ноге, и, мамиными заботами, появилось мясо на ребрах. Я была рада видеть его. И он тоже. Я видела блеск в его глазах.
— Они не придут, Сержик.
— Ты уверена?
— Уверена. Они нас боятся. Поэтому ты сумел вернуться живым. Тебя, как и меня, просто не стали преследовать. А Старшие действительно скрывают от нас правду.
Он прижал меня к себе и долго-долго не отпускал. А потом, посадив рядом, заставил рассказать обо всем. Не уверена смогла бы я это сделать, если бы не чувствовала тепло его тела. Серый слушал спокойно и внимательно. Только костяшки пальцев, сжатых в кулаки, побелели от напряжения.
— Ты молодец, Дина. Молодец. Только… зачем ты стреляла?
Я ответила не сразу, боясь, что мои слова рассмешат его.
— За тебя хотела отомстить.
Но Серый не засмеялся. Снова обнял меня и шепнул на ухо:
— Я боялся, что ты не вернешься.
— Почему?
— Я же понимаю, что тебе тяжело с нами. Там… они… такие, как ты.
Я вспомнила молодого человека в серебристой одежде со странным прозрачным пузырем на голове. Он выстрелил в меня, не задумываясь.
— Если ты еще раз скажешь это, я и впрямь уйду от тебя, Серый. Я не шутила, и он сразу это понял.
— Я хочу, чтобы ты пообещал мне никогда слышишь, никогда и никому не говорить о том мире! Ты не придешь туда, не устроишь войну и…
— Радость моя, я ведь даже не знаю толком, что такое — война!
— Мужчины каким-то непостижимым образом всегда это знают. Если пообещаешь, я скажу тебе что-то действительно важное.
Серый осторожно коснулся губами моих губ и тихо сказал:
— Обещаю.
Я улыбнулась и встала
— Хороша
Он дернул меня за руку, не слишком нежно усаживая обратно.
— А где же новость? Я снова улыбнулась.
— Ты дал слово, помнишь?
— К черту!
— А что такое «черт», Сержик? Он отмахнулся от моего вопроса
— Что ты от меня скрываешь?
— Я жду ребенка.
И пока Серый переваривая мои слова, я подумала о том, чего действительно ему не сказала.
Я не сказала что могу пройти через прозрачную стену, построенную теми… Могу я, а значит, смогут и мои дети. И однажды я покажу им наш мир.