Шрифт:
Глава 1
Приступ головной боли заставил мгновенно открыть глаза, а за окном ещё ночь…. Даже обидно, только и мечтать о сне целый день, и потом вот так вот проснуться посреди ночи. Но, сколько не ворочайся, а уснуть всё равно не выйдет, потому что передают приветы многочисленные удары по голове,… чтоб тренера за это злые собаки покусали.
Надев штаны цвета хаки, серую майку, носки, ботинки, и что-то вроде кофты с капюшоном, Ярослава тихонько прокралась к двери, и вышла в длинный коридор. До сих пор казалось странным, что здание настолько огромное, а народу раз-два и обчёлся…. Ходили слухи, что раньше тут обучали детей знати, но времена меняются, и теперь здесь муштруют отбросов общества…
Прохладный воздух
– Чего тебе не спится-то, а?! – послышался из-за спины немного грубоватый, женский голос. – Звёздочки подсчитать решила, или косу растишь при свете луны? Так завязывай уже! Лохмы ниже плеч…. На лысо побреет тренер, Слав!
– И так башка болит, тут ты ещё! – нарочно возмущённым голосом буркнула Ярослава, улыбнувшись. – Ни днем, ни ночью от тебе отдыха нет, Вась! Смойся с глаз долой!
– Сама смывайся! – хихикнула девушка, подойдя чуть ближе к Ярославе. – Тоже не спится, да? Вот и я волнуюсь. Смотр этот, отбор…. Все прекрасно знают, куда отбирают, но продолжают делать вид, что так правильно.
– Мы кушали хлебушек его Величества, пора отдать долг – ещё раз улыбнулась Ярослава, и посмотрела на звёзды. – Главное вместе попасть всем, а остальное…. Васька, ну не нагнетай! Мы живой щит, и другими не станем. Раньше, позже… какая разница? Нас к этому готовили, и только махать мечом мы и умеем.
– Вот именно! Там оружие посерьёзней давно, а мы с острыми палками! – цокнула Василиса. – Не честно!
– Ну а чего такого-то? Мяско на костре тоже не плохо – пожала плечами Ярослава. – Запах там от этих стрелялок жуткий, я уж лучше острую зубочистку в руки.
– Посмотрю, как завизжишь, попади в тебя из стрелялки этой – вздохнула Василиса. – Ладно,… что толку спорить? Раз встали, пойдем, потренируемся, у меня выпад слабоватый…
– У тебя и впад не особо-то! – отбежала Ярослава чуть в сторону. – Я буду молиться, чтоб тебе в противники поставили беззащитного ребёнка… без меча и с закрытыми глазами. Так хоть шанс на победу появится, мизерный, но всё же!
– Ах ты, лахудра! – побежала за Ярославой Василиса. – Иди сюда, кобыла глазастая!
– Ага, сейчас! Быстрее перебирай своими кривыми ножками! Ещё быстрее!
Девушки смеялись, не замечая, как солнце медленно озарило красноватым сиянием горы, а значит, новый день уже начался…
***
Аккуратно выстроенный ряд прибывал в ожидании вот уже второй час, и недовольное перешёптывание перешло в тяжёлые вздохи. Тренер и сам был не рад столь длительному ожиданию, но вот когда деревянные двери, всё же, распахнулись, причина задержки стала ясна.
Этот день Ярослава запомнила в самых мелких подробностях: три человека в военной форме, приказ собрать необходимые вещи, печальный взгляд тренера на прощание, и шум повозки, увозящей от мирной жизни далеко…
Девушки молчали, молчали и военные…. Разговоры были ни к чему, и так всё ясно: случилось страшное. С какой именно стороны, не важно, да и обозначение принадлежности врага, тоже. Именно для этого готовили армию, и некоторых даже с самого детства, ну,… это у кого было оно, детство это. Вот Ярослава искренне не хотела вспоминать своё, как и большинство сидящих в повозке девушек. Безусловно, у каждой из них своя история, но было и нечто общее, а именно: куда угодно, лишь бы не в отчий дом. Рассказывать о жизни вне арены было общепринятым табу, поэтому, каждая девочка начинала с чистого листа, вне зависимости от понимания, чем эта жизнь в итоге закончится. Никаких фамилий, дат рождения, а возраст на глаз. Точно так же обстояли дела и с именами. Не нравится своё? Назови любое другое, но только лишь раз, изменить и передумать нельзя. Таким образом, даже они сами не знали, сидит ли рядом Василиса, или это бывшая Антонина? И, конечно это делалось не для удобства самих девушек, а просто… никто не станет искать родственников «живого щита». А для отчистки совести, никто и не сможет…. Ни имени, ни фамилии, ни даты рождения. Всё очень просто и понятно, пока дело не доходит до самого дела…
– Девочки, мы вот сейчас здесь остановимся, а вы… побежите, хорошо? – раздался басистый мужской голос.
– Ты что майор, с дуба рухнул?! – раздался второй, уже более мягкий голос. – Не они, так мы! Наши дети!
– Да пошёл ты! – возразил третий мужской голос. – Это дети! Девчонки!
– Ну, да, ну да… постройте тут из себя праведников! – возразил второй по счёту мужской голос. – Почему они, …почему ты…почему я? А кто? Кто, если не они? Кто если не я? Кто тогда? Им дадут написать письма родным, как только их положение определится. Я сделал, что требовалось, научил их наставник, тому чему положено, а теперь… им пора. Сдохнут, значит сдохнут! Плохо учились, значит! Чего вы, мужики? Жалко стало?
– Да, жалко! Жалко, слышал, ты тварь?! И сейчас они побегут! – выкрикнул третий по счёту голос. – Выживут, значит научились! А я за смерть детей ответственность не возьму! Хоть перед Величеством, хоть перед Богом!
– Бегите, девочки… – почти шёпотом произнёс первый по счёту мужской голос, как только раздался звук удара. – Бегите, детки… Бог вам в помощь.
И двадцать три девушки побежали. Побежали в лес, почти не видя дороги, но бежали. Им дали шанс, на свободу, выбор и жизнь. Там, куда везли, не было шансов, это понимали все. Там, на передовой, никто не разглядывает, девочка ты, или старик. Всё равно… лишь бы секунду продержаться. За счёт того, этого, пятого и десятого небольшая, но победа, а жертвы посчитаются в конце, но это будут официальные погибшие. У них есть семьи, те, кто ждёт и сделает запрос, а вот подростки и дети, чьё имя даже неизвестно, в жертвах учитываться не будут. Да и ни к чему это…. Кому надо? Верно, никому. Отбросы и отбросили, не привезли, и тоже, никто не заметил. Зато сейчас девочки бежали, по воле судьбы, случая, или доброго дяденьки, просто бежали. Почему не раньше? Не понимали? Не знали, к чему готовят? Да нет, знали…. Понимали, что не в игрушки играют, а убивать учат. Убивать,… но всё это под предлогом «должны», именно поэтому бежали со всех ног.
Через, примерно, минуту раздались выстрелы, и Ярослава обернулась. Никого рядом, только лес. Темнота, луна, а больше никого. Стало так страшно, что даже вдохнуть не получалось. Тихо так, и никого…
Вспомнился самый первый день, когда привезли «на арену»…. Самая маленькая, самая не понимающая. Но все девчонки отнеслись нормально. Почему именно спокойно отнеслись, для Ярославы и сейчас загадкой было. Всегда и везде была изгоем: большие глаза – корова, высокая – лосиха, длинные волосы – лахудра. А эти девчонки приняли без оглядки на внешность. Да и не нужна она там никому была, внешность эта! Перед кем? Выше, ниже… нет разницы! Толще или худее, а умирать одинаково всем. И вот тогда вылезли наружу лидерские качества: договориться, устроить, сгладить…. Таким образом, удалось добиться пары дней в месяц на отдых, праздник раз в несколько месяце, и алкоголь… по случаю дня рождения одной «из»…. Договаривались, и напивались «до поросячьего визга». Конечно, рассказывали «своим» и имена настоящие, и куда написать, если что вдруг, ведь… ожидание и вера в то, чего никогда не будет, хуже мучительной казни. Такого не пожелала ни одна «из», как бы сильно не обижалась на родных.
Ярослава судорожно вспоминала каждое имя и адрес, опустившись на колени. Она убеждала себя, что не забудет ни одну, и… именно в этот момент её схватила чья-то рука…
– Ты кто, девочка? – шепнул мужской голос. – Зачем тут?
– А я ну… – уставилась Ярослава испуганно на мужчину. – Бегу…. Нас отпустили, и я бегу! Но… тихо так стало…. Что-то случилось…. Надо вернуться!
– Пойдём – кивнул мужчина, прижав Ярославу к себе. – Бежишь, да? А как зовут тебя, девочка?
– Нас двадцать три… было – будто в бреду шептала Ярослава. – Так много выстрелов! И я не могу…. Не помню все имена! Вот только, и… лица расплываются…