За тех, кто в морге (сборник)
Шрифт:
Фима взял его под руку, и не успела я даже рта раскрыть, как он перебил Аркадия Павловича своим вопросом:
— А я здесь по долгу службы или потому, что ты меня пригласил? И не приставай к девушкам! Или, если все-таки хочешь приставать, действуй не таким методом. Это же журналистки, к ним особый подход нужен.
— Понял, — напряженно разулыбался Аркадий Павлович. — Так бы сразу и сказал. — И, обращаясь уже к нам, потерев ладони, предложил: — Ну что ж, прошу к нам в гости. Добро пожаловать!
Он щелкнул крышкой карманных часов и скороговоркой проговорил:
— Зал вон там, надеюсь,
Я решила максимально использовать сложившуюся ситуацию — знакомство с должностным лицом входило в мои тайные планы, но я и не предполагала, что это произойдет так просто и обыденно.
— А вы знаете, Аркадий Павлович, что мы с Мариной сегодня, можно сказать, стали участниками этой истории с перестрелкой?
— Оля хочет сказать, — тут же влез с разъяснениями Фима, — что это именно они те девушки, которые оказались… мгм… между…
— Да что вы говорите! — воскликнул Аркадий Павлович и бросил быстрый опасливый взгляд на Фимочку. — Примите мои самые искренние соболезнования. Какой ужас! Вы абсолютно правы, какой ужас!
У меня возникло подозрение, что Аркадий Павлович хочет удрать, и я добила его милой просьбой:
— А можно, мы зададим вам несколько вопросов?
Аркадий Павлович состроил такое выражение лица, что было ясно — ему будет гораздо приятнее сходить к стоматологу, чем разговаривать с двумя милыми девушками.
Он уже собрался было в этом признаться, но тут на помощь ему, да и нам, снова пришел Фима.
— Ох, уж эти журналисты, никогда не упустят шанса залезть вам в душу! — простонал он, хитро улыбаясь.
— Увы, да, — осторожно согласился Аркадий Павлович, не понимая, куда гнет Фима.
Я сама это поняла не сразу, а уж, кажется, должна бы знать обо всех его ухищрениях.
— А не ответишь на их простенькие вопросики, еще обидятся, — продолжал Фима, качая головой, — да и напечатают что-нибудь… не то, что бы хотелось.
Я уже открыла рот, чтобы возмутиться такому нечистоплотному поклепу, но Аркадий Павлович опередил меня.
— А может быть, вы хотите побольше узнать о сегодняшнем мероприятии? — спросил он. — Тогда давайте пройдем ко мне в кабинет, выпьем по бокальчику минералочки… Пока, кхе-хе-хе, рак на горе не свистнул… я про звонок.
Маринка, утомившись молчанием, что, по ее мнению, было унизительно, оскорбительно и глупо, тут же высказалась:
— Готова говорить с вами даже до третьего свистка!
Фима взял ее под руку и повел, очевидно, прекрасно зная, в каком из местных коридоров прячется кабинет шпрехшталмейстера.
Аркадий Павлович, вынужденный вследствие этого маневра подать руку мне, подчинился неизбежному.
Глава 4
Кабинет, куда нас привели наши кавалеры, находился в конце полутемного коридора, расположенного черт знает где и ведущего черт знает куда, потому что следующей дверью, расположенной за кабинетом, оказался еще один коридор.
— А почему бы вам не усилить освещение? — задала я естественный вопрос, озадаченная редкостью горящих в коридоре лампочек.
— Лампочки не горят, потому что некий господин Чубайс нашел для себя еще один способ повоевать в одиночку против всей страны. Илья Муромец нашего времени, прости господи.
Кабинет Аркадия Павловича оказался самым обыкновенным, с двумя большими столами, несколькими креслами и высокими окнами, выходящими во двор.
— Нуте-с, что вас интересует? — с тяжким вздохом спросил он, усаживаясь за стол в центре и жестом приглашая нас сесть, где нам самим захочется. — Хотя, должен вам признаться, сам теряюсь в догадках и, как и вы, пал жертвой, можно сказать, этого прискорбнейшего случая.
— Как это «пали»? — заинтересовалась я, доставая из сумки пачку сигарет и незаметно включая лежащий там диктофон.
— А я, голубушка моя, в тот момент, когда началась вся эта катавасия, за каким-то чертом, прошу прощения, тоже вышел во двор. Не сиделось мне спокойно! — Аркадий Павлович со скрипом выдвинул ящик стола, и пред очами гостей предстала ополовиненная двухлитровая бутылка «Аква минерале». — Я решил поторопить наших грузчиков. Вышел, попав в самый эпицентр, и — совершенно не стыдно мне в этом признаваться, совершенно не стыдно! — залез под «КамАЗ», спрятавшись за колесо. Кажется, за левое среднее.
Аркадий Павлович рассмеялся и выставил рядом с бутылкой три стакана.
— Если бы не моя прыгучесть, не разговаривать бы мне с вами сейчас, — закончил он.
— Так каково же ваше мнение по этому поводу? — спросила я и закурила. — Кто стрелял, по какой причине и, извините, по кому конкретно?
Аркадий Павлович развел руками и покачал головой.
— Сегодня меня уже мучили этими же вопросами в РОВД. Если бы я знал, Оленька! У меня голова забита совсем другими делами, и конца им нет. Сами видите, Чубайс свет отключает, скоро змеи приедут с ящерами, а у них, как мне сообщили, не все в порядке со справками; в конюшнях крыша течет, овес еще не завезли, людей не хватает… С овсом еще что! В начале месяца приезжает труппа из Махачкалы, а там джигиты Магомедовы, слыхали? Платят за корм лошадям они, но я должен приготовиться к их приезду! Слава богу, что слонов они с собой не везут! Зимой достать для слонов фураж — это ж целая эпопея, хотя они в наших условиях и гречку жрут за «спасибо». Однако, надо признаться, не очень охотно, сволочи.
Удивленная известием о слоновьей неблагодарности, я промолчала, собираясь с мыслями. В этот момент произошли два события. Во-первых, зачирикал сотовый в кармане у Фимы; а во-вторых, в дверь постучали и сразу же в нее вошли двое мужчин. Эта была та еще парочка. Я, по крайней мере, никак не ожидала увидеть в нормальном кабинете что-либо подобное, и пришлось срочно вспомнить, что я все-таки нахожусь в цирке.
Первым вошел представительный джентльмен приблизительно сорока лет в замечательном смокинге, но в чалме на голове. Из чалмы торчало длинное перо, закрепленное у основания большим красным камнем. Джентльмен курил сигару и разговаривал по сотовому телефону. Вторым был молодой парень лет двадцати пяти — именно «парень», потому что был одет в подчеркнуто русский или белорусский — я не очень-то разбираюсь в прикладной этнографии — костюм и держал в руках открытую банку пива.