За тенью огненных миров. Часть пятая
Шрифт:
– Ты хоть вернёшься?
– негромко спросила Лана, прижимаясь к нему.
– Сомневаешься?
– Я уже ничего не понимаю в своих ощущениях.
– Вернусь, родная, на этот раз обязательно вернусь.
– А будет и другой?
– Кто знает, не всё в нашей воле, - задумчиво произнёс Антон, прекрасно понимая, что скоро всё уже будет не так.
Вновь монотонным женским голосом заговорил громкоговоритель о прибытии на первый путь пассажирского поезда Пенза-Владивосток.
Через минуту показавшийся поезд замедлил свой ход и стал вытягиваться вдоль железнодорожного перрона. К радости друзей нужный
– Если получится, позвони. И возвращайся скорее, я буду очень ждать, - сказала на прощанье Лана, целуя Раскатова.
– Не грусти, родная, до встречи.
Поднявшись в тамбур, мужчины ещё раз помахали женщинам и направились вглубь вагона. К их удивлению купе оказалось свободным.
– Однако, - отметил Раскатов.
– Не тешь себя иллюзией, в Челябинске точно подсядут, - высказался Олег.
– Хорошая мечта не повредит.
– Это правильно, хоть помечтаем, а лучше бы вдвоём до самого Иркутска, в такую жару любая компания в тягость будет, - ответил Зорин и прильнул к окну:
– Смотри, Антон, девчонки нам машут!
За окном Лана с Ариной наперебой раздавали мужчинам последние напутствия и воздушные поцелуи. Прозвучал продолжительный гудок тепловоза и поезд тронулся, оставляя позади вокзал Миасса.
Через несколько минут в купе вошла молодая проводница и попросила предъявить билеты.
– Так, до Иркутска... Мужчины, если захотите чаю или кофе, скажите мне, я всегда рада помочь, - приятным голосом произнесла она, что-то помечая ручкой на билетах.
– Спасибо, милая, обязательно обратимся, - пообещал Олег.
После её ухода они переоделись в спортивную одежду и устроили вещи.
– Значит, в Иркутске будем в начале восьмого, - проговорил Олег.
– Если верить расписанию, то да.
– А в девять у "Ангары" с Пашкой встречаемся, должны успеть, - продолжил свои размышления Зорин.
– Куда он денется, будет ждать, даже если поезд задержится.
– Да, конечно... Каким он интересно стал за эти годы?
– Все мы меняемся, Олег, порой до неузнаваемости... но это не Пашкин случай, уверен, - предположил Раскатов.
– Твоя правда, Антоха, Пашкину натуру трудно подвинуть в сторону, хоть в чём-то, но проявится!
– рассмеялся Зорин.
– Вот и я про то же.
В Челябинске друзья не стали выходить на потемневший от затяжного дождя перрон. И на этой большой станции к ним никто не подсел, будто обстоятельства играли на их стороне. Чуть позже проводница принесла им чай, и мужчины расположились возле стола.
– Антон, а ты любишь дорогу, в смысле путешествий, конечно?
– О, дорога, дорога, дорога, бесконечные вёрсты без сна, в них надежда, слепая тревога, радость встреч и былая вина, - неожиданно продекламировал катрен Раскатов.
– Люблю, Олежка, как её не любить... ты прислушайся к ритму колёс, всё равно, что биение сердца. Вся наша жизнь нескончаемая дорога.
– Наверно, но рано или поздно человек же должен возвращаться туда, где его ждут.
– А с этим у нас всё в порядке. Представь, что где-то в одном городке две милые дамы сидят в уютном кафе, выпивают за наше здоровье и мечтают о встрече, - усмехнулся Антон, отпивая из стакана.
– Всё шутишь, а для них это удар по самолюбию.
– Вот как раз и полечатся от него.
– Может, всё-таки надо было поехать вместе? А Пашка не осудил бы нас за это.
– Не осудил бы. Но ты же сам всё недавно видел и слышал... Не знаю, как Арина, но Лана точно не получили бы удовольствия от такого отдыха. Маршрут не самый лёгкий, ты сам знаешь, трудно бы ей пришлось. А если не кривить душой, то наши женщины мечтают совсем о другом отдыхе, где нибудь у Средиземного моря в пятизвёздочном отеле со всеми удобствами. Разве не так?
– Да, твоя правда.
– А у тебя с Ариной всё так серьёзно?
– Серьезней не бывает.
– Любовь не выбирает, а лишь предъявляет права... и в этом вся её прелесть и боль, - философски заметил Раскатов.
– Это уж точно, на себе прочувствовал. Да, в отношениях всякое бывает... но это всё ерунда, если любишь, конечно... это чувство забирает целиком, и в нём я нахожу необъяснимую полноту жизни.
Антон понимающе кивнул и похлопал друга по плечу.
"Интересно, что произойдёт в отношениях этих ребят, когда раскроются все тайны, - подумал Антон, - хотя я уже догадываюсь".
Набирая скорость, поезд неудержимо стремился на восток, равномерно постукивая колёсами. За окном незаметно опустились сумерки, и окружающий пейзаж постепенно стал сливаться в одну сплошную картину ночи, лишь изредка поблёскивая редкими огоньками фонарей. В попытке заснуть Олег устроился на верхней полке, но даже сейчас сомнения в правдивости Антона ни на минуту не оставляли его в покое, заставляя вновь и вновь анализировать свои подозрения:
"Парадокс какой-то! Он ведь целых одиннадцать лет промывал свои мозги в отшельничестве... Неужели так и не смог вспомнить главного? Не может быть, я не верю в это! Ведь он считается одним из лучших у пришельцев, но его "коллегам" понадобилось значительно меньше усилий и времени для этого. А если он вспомнил себя, то какую игру ведёт, и с какой целью? Нет, Ридан должен был узнать об этом, должен был".
Они встречались до отъезда ещё раз именно по этому поводу и кроме всего уже обговорённого, Ридан предупредил о возможных акциях со стороны "оппонентов". Нервное состояние, не оставлявшее Зорина в последний месяц, нагнеталось ещё и его противоречивыми чувствами, ведь несмотря ни на что он искренне по-дружески любил Антона.
В то же самое время Раскатов размышлял о предстоящей встрече, но не с Пашей Доцевичем. Ещё в Миассе за две недели до отъезда он разблокировал давно неиспользуемый наблюдателями телепатический канал и дал о себе знать, ожидая реакции с той стороны. Однако ждать ему долго не пришлось, "призрак" объявился спустя несколько часов.
Наступили третьи сутки их путешествия. Они вновь остались вдвоём, совсем недавно попрощавшись с пожилой парой, сошедшей в Тайшете. Оставалась ещё одна томительная ночь, а затем ожидаемая встреча с Пашкой, после чего они намеревались сразу же отправиться на остров Ольхон.
– Антоха, а ты не замечал, как люди относятся к смерти?
– вдруг спросил Зорин.
– Ты о наших попутчиках?
– Ну и о них в том числе, они же с похорон возвращались. Знаешь, меня удивляет одно, зная об её существовании, люди всячески избегают о ней думать. Почему они так её боятся?