За вдохновением...: Роман. Мавраи и кит: Повести
Шрифт:
Мне не хотелось нарушать ее счастливое расположение духа, но меня толкал на это долг:
— Я слышал, сюда недавно приезжал маврайский геолог. Разве он не мог вам дать хорошего совета?!
— Я… Я не знаю. Это мужской разговор. Кроме того, ты слышал, мы никого туда не пускаем, большинство из нас там не были, не говоря уже о гостях, даже таких… хороших, как ты.
— Но ему бы было любопытно посмотреть. Куда он поехал потом? Может быть, я мог бы встретиться с ним позднее?
— Понятия не имею. Он вдруг сорвался с места со своими двумя иннийскими спутниками. Однажды утром они пропали, ни с кем не попрощавшись, за исключением, разумеется, мэра. Должно быть, ему здесь надоело.
Часть
Но другая моя часть заставляла меня соблюдать спокойствие.
— Еще чай? — предложила она.
Я не детектив. Менее бесхитростная публика окаменела бы от моих вопросов. Я не решался задавать их в присутствии зоркого старика Дэнила Смита и других, кто провел зрелые годы среди конкуренции и интриг Саннакрусе. Однако что касается других… они приглашали меня на ужин, мы пили и ели, вместе распевали песни под непередаваемо звездным небом, несколько раз выезжали верхом, чтобы полюбоваться живописным каньоном или просто насладиться быстрой ездой… выудить информацию из них было не трудно.
Например, я вслух спросил, не слишком ли они истребляют дичь. Закон Жизни требовал, чтобы в каждой местности присутствовал эксперт по дичи, подчиняющийся непосредственно Консервационному трибуналу. Брюн весь ощетинился, а потом возразил, что человек всегда нарушает равновесие в природе, когда поселяется на земле и важно лишь, чтобы он устанавливал новое равновесие. Надежда рассчитывала, что в городе будет работать квалифицированный менеджер по дикой природе, но пусть он будет из местных, хотя и получивших образование за рубежом, кто-нибудь, знакомый со здешними традициями. (И будет хранить местные тайны.)
Точно так же у одного милого человека, дежурившего при ветряках, мне удалось вытянуть график дежурств, для этого было достаточно расспросить его, когда с дежурными можно будет встретиться, чтобы посидеть и распить по стаканчику. Моя работа в хозяйстве у молодых Смитов вызвала всеобщий энтузиазм; объясняя, как и что я делал, я умудрялся задать их соседям вопросы об их местной восхитительной гидравлической системе. Картина моих представлений пополнялась фрагментами, как головоломка джигсо: скорость потока, заказанное оборудование, оборудование, на которое они рассчитывали в будущем…
В итоге у меня было все, кроме окончательного подтверждения. Мое свидетельство было необходимо для вызова войск. То, что мне удалось разузнать, оправдывало сигнал тревоги нарушения запретных территорий.
Они организовали караван, направлявшийся к торговому посту Бартсу. Я мог следовать с ним, чтобы потом переправиться в Сандаго. И это, — как я верил и боялся — был последний раз, когда я мог видеть этот несгибаемый народ, который я успел полюбить.
Важно, что с наступлением темноты они не выставляли часовых. Возможность происшествий была невелика, а потребность в сне и отдыхе, необходимых для эффективного труда на следующий день — чрезвычайная. Я выскользнул, не замеченный детьми. Когда я наступил на подстилку, под ногами у меня затрещало, Дорти в темноте захныкала, и я застыл на месте. Но она успокоилась.
Там стояло приземистое здание из самана, которое, как мне объясняли, покрывало поднимавшуюся на поверхность воду, уменьшая потери от испарения и защищая от проникновения щелочной пыли. Оттуда, как мне было сказано, вода поднималась при помощи ветряков наверх, в кирпичный резервуар, а оттуда распределялась по своим рабочим местам. За домом, возведенным над источником, земля шла в гору, и вокруг было абсолютно безлюдно. Но я мог разглядеть гораздо больше: полынь, деревья Джошуа и гулко снующих мимо сов.
В ручке моего ножа было вмонтировано электромагнитное устройство. Мне было ни к чему входить, не говоря уже о том, что я не хотел оставлять следы вторжения. Запор на двери был таким же зыбким, как стены — тонкими. Пионеры в этой жизненно важной области проявили трогательную неуклюжесть.
Я все же зашел, прикрыл за собой дверь, зажег фонарь, вмонтированный в свой нож, который служил по сути линзой. Воздух здесь был такой же холодный. Я заметил, что на трубах, уходивших вниз, в глиняный пол, и наверх, сквозь крышу, сконденсировалась вода, принюхался. Кроме этого, в кромешной тьме я едва различал верстаки, полки для инструментов, примитивные приборы. Отсюда было не слышно поворачивающихся лопастей турбин, которые приводили в движение насосы; но шум поршней грубо сработанных, смазанных салом цилиндров напоминал шуршание костей друг о друга.
Итак, источника там не было. Как я и предполагал.
Меня, как кинжалом, ударило светом. Я перевернул свой фонарь, превращая его в оружие, и отступил во мрак. Сзади послышался хорошо знакомый голос:
— Не суетись, Мивел, или как там тебя зовут. У тебя нет ружья. А у меня есть огнестрельное оружие. Собственность города. Заряжено дробью.
Присев на корточки среди каких-то громоздких вещей и ощущая биение пульса, я отозвался:
— Если ты меня убьешь, тебе от этого будет более, чем нехорошо, Дэнил Смит, — и быстро перескочил на другое место. Нож у меня в руке был как живой, мой большой палец легко прижимался к предохранителю. Я был молод, хорошо натренирован, в отличной форме. Пожалуй, я справился бы с ним в темноте. Но мне не хотелось. Лезус Харисти знает, насколько мне этого не хотелось, и ему известно, что я не просто боялся бежать в пустыню без должной подготовки.
Он вздохнул, как ветер за этими стенами.
— Ты ведь маврайский шпион, не правда ли?
— Агент экологической Службы, — ответил я, продолжая двигаться. — У нас заключен договор с Главным боссом. Я согласен, в некоторых вопросах он — хорек, но он способствует сохранению земли для своих праправнуков и для ваших.
— Мы, я и мои партнеры, не были уверены, — сказал Дэнил Смит. — И мы решили по очереди дежурить, пока ты от нас не уйдешь. Ты мог бы держаться честно.
— В отличие от вас, убийцы. — Но мне как-то не удалось вложить гнев в эти слова, даже ради Вильяму, моего однокашника, и его двух безымянных провожатых.