За все надо платить

Маринина Александра

То, что он услышал от девушек, его не порадовало. Да, Тарадин и Каменская приходили в «Лиру». Нет, конечно, ни диспетчер Таня, ни старший менеджер Лариса ничего не рассказали. Они же обещали…

Значит, Тарадин идет по следам Коченовой. Вовремя Арсен подсуетился, все каналы перекрыл. Девочки будут молчать, Карина, естественно, тоже. Можно спать спокойно.

Но спокойно спать может только Арсен, а не Виктор. Очень ему не понравилось вчерашнее высказывание Арсена о Каменской. Хорошая, дескать, девочка, ее бы завербовать – и можно в ее руки отдать контору. Интересное дело! Как это «в ее руки»? А он, Виктор? Его что же, побоку?

Виктор Тришкан считал себя правой рукой Арсена. Он

был одним из тех, кого готовили к службе в конторе с юных лет. Когда он уходил в армию, с него взяли обязательство служить добросовестно, а по возвращении идти работать в милицию. За это в течение двух лет службы обещали материально поддерживать подружку Виктора, которая считалась его невестой, так как была уже на сносях. По возвращении из армии с подружкой, матерью своего ребенка, он жить не стал, за два года успел к ней полностью охладеть, но организация, выполняющая свои обещания, произвела на него впечатление, поэтому через два дня после приезда в Москву он пришел к своему вербовщику. И с этого момента вся дальнейшая жизнь Виктора Тришкана была неразрывно связана с конторой, которая создавалась и существовала для одной-единственной цели: помогать заинтересованным субъектам налаживать отношения с системой правосудия. А если совсем просто – в соответствии с конкретными заявками делать так, чтобы то или иное преступление не было раскрыто и виновные не были найдены. Организация была далека от политики, она просто зарабатывала деньги.

Конспирация в конторе была налажена на высшем уровне, и Виктор был одним из трех человек, кому был доверен номер телефона Арсена. Никто, кроме этих троих, не мог связаться с Арсеном напрямую. Но оставшихся двоих Виктор конкурентами не считал. Один из них был инвалидом, передвигающимся в коляске. Он вообще не знал, на кого работает, но был уверен, что на контрразведку. Его дело – фиксировать время поступления звонков на свой аппарат и номер, высвечивающийся на определителе, трубку при этом не снимая. Через определенные промежутки времени ему звонил Арсен и выслушивал доклад. По времени поступления звонков и номерам телефонов он совершенно безошибочно определял, кто и зачем ему звонил. Для этого был специально разработан жесткий график.

Второй человек, имеющий непосредственную связь с Арсеном, был уже в годах и частенько прихварывал. На него Арсен вряд ли решился бы оставить контору. Вот и выходило, что самый первый кандидат в преемники – Виктор Тришкан. А теперь вдруг вылезла какая-то Каменская. Этого еще не хватало.

Нужно было выполнять второе задание шефа – собрать как можно больше сведений о заказчике, Михаиле Владимировиче Шоринове. Виктор подключил все свои связи и теперь сидел и терпеливо ждал, когда начнет поступать информация. А из головы все не шла Каменская. Ее надо во что бы то ни стало вывести из игры. И путей для этого только два. Либо помешать Арсену ее зацепить, либо скомпрометировать в его глазах как человека, неспособного возглавить работу конторы. Какой из этих двух путей выбрать – он еще посмотрит.

К семи часам вечера начали поступать звонки с информацией о Шоринове. Женат, имеет двоих детей. Есть молоденькая любовница, адрес, телефон. В прошлом году оперировался по поводу камней в желчном пузыре. Адрес больницы, фамилия хирурга, делавшего операцию, имена соседей по палате. Виктору сообщили множество сведений, но один звонок заставил его подпрыгнуть в кресле. Такого он никак не ожидал. Это был удар в солнечное сплетение. Арсен утром задал вполне справедливый вопрос: кем должен быть этот Шоринов, если ухитрился перейти дорожку самому Денисову и не боится с ним воевать. Так вот кто он, оказывается… Черт возьми, это сильно осложняет ситуацию!

* * *

Почти

полдня Настя просидела в Министерстве здравоохранения, собирая сведения о всех международных научных собраниях, где требовались переводчики, и выясняя, откуда эти переводчики брались. Одним из наиболее часто упоминаемых участников таких собраний был медицинский институт, и Настя решила в первую очередь заняться им. Тогда впервые всплыло имя Ольги Решиной, но она оказалась в длинном списке прочих сотрудников мединститута и ничем примечательным в глаза не бросилась.

Прошло несколько дней, прежде чем Ольгу упомянули во второй раз.

– Знаете, года три назад она где-то отыскала совершенно изумительную переводчицу. Синхронный перевод с большим количеством специальных терминов – и ведь эта девушка не сделала ни одной ошибки. Уж не знаю, где Оля ее раскопала, но, когда завкафедрой акушерства и гинекологии ехал в Мюнхен на симпозиум с докладом, он попросил Решину, чтобы та нашла эту переводчицу. Потом такие дифирамбы ей пел! И умница, и красавица. После этого все наши делегации ее с собой брали, а если международная конференция проходила в России, все равно ее приглашали доклады гостей переводить.

– Как ее звали, не припомните?

– Нет, не помню. Вернее, не знаю.

Что ж, Ольга Решина – это уже ниточка. Может быть, она знает, с какими агентствами сотрудничала Тамара. А если очень повезет, то знает каких-нибудь ее друзей или знакомых, которые пока в орбиту поиска не попали. Ведь мать Тамары, как оказалось, совсем ничего не знала о жизни дочери и назвала только двух человек, с которыми Тамара общалась еще в институте. С тех пор, как мать и дочь стали жить раздельно, Тамара ни с кем Аллу Валентиновну не знакомила.

Однако прежде чем бежать сломя голову к Решиной, Настя вернулась на работу. Она слишком хорошо помнила стиль и методы работы конторы и знала, что трогать возможных свидетелей нужно очень осторожно. Если человек что-то знает, с ним наверняка уже поработали и ничего интересного он все равно не расскажет. Если же с ним еще не работали, то после Настиного визита могут взять его в оборот, даже если он ничего и вправду не знает. Навлекать неприятности на безвинных людей Насте не хотелось, поэтому она собралась попросить у Гордеева разрешения сначала понаблюдать за Решиной, навести о ней справки, а только потом разговаривать с ней о Тамаре Коченовой.

– Хорошо, – кивнул лысой головой Виктор Алексеевич, – я считаю это разумным. А что с Мискарьянц? Убийство мы себе забрали, так делай же по нему что-нибудь.

– Я делаю, Виктор Алексеевич. Я считаю, что Карину убили потому, что она что-то знала о Коченовой. Выяснив правду о Тамаре, мы поймем, кому выгодно было ее скрывать. Кому выгодно – тот и убийца.

– Эк у тебя все ладно выходит, – крякнул полковник. – А ну как эту Мискарьянц убили совсем по другому поводу? А?

– Другими поводами занимается Коротков. А я хочу пойти в эту «Лозанну» и попробовать узнать, с какими заказчиками Мискарьянц работала в последнее время. Контракт с Тамарой через них не проходил, документов во всяком случае никаких нет. Но мы же с вами не вчера на свет родились, мы понимаем, что менеджер может «устроить» заказчику хорошего переводчика или, наоборот, знакомому переводчику – хороший заказ. И комиссионные возьмет лично сам, положит их в свой близкий к телу карман, не ставя агентство в известность. Все же живые люди, дополнительно подзаработать каждый хочет. Вот я и думаю, что Карина могла связать Коченову с заказчиком, не оформляя документы. Тогда естественно, что в «Лозанне» конкретно об этом контракте никто не знает, но могут знать, что какая-то фирма или какой-то человек обращался к Карине. Я хочу попробовать найти всех этих «обращавшихся».