За всё придется платить. Книга первая. Маленький маг
Шрифт:
***
–Я пришла, Мастер. Сделай то, что обещал. Я так больше не могу.
Голос Киры был спокоен, словно у осуждённого к смерти, просящий палача поскорей исполнить приговор. Измождённый вид её говорил о душевных муках, бессонные ночи читались под глазами. Они сидели в маленьком кабинете, специально сделанном прошлым хозяином дома, как раз для приёма по таким пикантным вопросам. Маленькое окошко, маленький стол и маленькие стулья. Уютно. Всё для исповеди и признаний.
–Я тебе обещал, но, – маг сделал паузу, – не хочу, чтобы ты давала на это согласие. В твоём чувстве сокрыты большие силы, и если ты…
–К Зарам твои силы, к Зарам
Она осела на пол, рыдая и воя. Риз даже не пытался её успокоить, понимая, что это бесполезно. Но он обязан до конца попробовать уговорить бедняжку – назад дороги не будет.
–Я должен тебя предупредить, обо всех последствиях. Как только ты дашь согласие, – Риз пресёк жестом попытку девушки сразу же дать его, – как только ты дашь согласие, процесс станет необратимым. Ты никогда, и это главное, никогда не сможешь полюбить. Ты будешь получать удовольствие физически, но душа будет холодна. Что хуже – я не знаю. Решать тебе. Ещё можно уехать, переболеть, начать всё заново.
–Нет мастер Риз, не хочу, – почти успокоившись, обречённо, ответила Кира, – как начать заново? Его потеряла, ребёнка его убила, а второй раз пройти через это – охрани Сияющий. Не тяни маг, будь милосерден. Я готова.
***
Риз очнулся. Сильно болел затылок, наверно падая, он хорошенько приложился об камень алтаря. Что-то или кто-то настойчиво толкал его в плечо. С трудом открыв глаза, он увидел над собой страшную пасть. Волчица стояла над ним и … гладила его передней лапой. Морда зверя выражала не свирепость, а тревогу. Увидев, что мальчик очнулся, она села на задние лапы и смотря ему прямо в глаза, наклонила голову набок.
–Роксана? – толи спросил, толи подтвердил Риз, приложив руку к затылку. – Хочешь сказать получилось?
Услышав имя, зверюга, переминая лапы, вытянулась в струнку, явно давая понять, что всё так и есть. Риз поднялся, огляделся, выясняя обстановку. Взгляд упал на тело, лежавшее у клетки с вороном. Воронка вихря была уже над самым полом. Её скорость возрастала. Несколько книг, метла и обрывки платья девушки кружили в воздухе чуть выше головы. Нарастал гул.
–Понятно, надо валить отсюда. Что будем с ним делать? – Риз указал на бассейро учителя. – Не оставлять же его здесь.
Получившая новое тело Роксана, коротко тявкнула, выразив полную солидарность со сказанным. Риз подошёл, к едва подававшему признаки жизни, телу. Заглянул в глаза. В них читалось желание жить. Но он не мог говорить, и это означало приговор. И тут ворон просунул клюв сквозь решётку, и отодвинув задвижку, которая никогда не запиралась, толкнул дверь. Риз молча следил за ним. Обретя свободу, большая, чёрная птица, широко расправив крылья, громко, перекрывая всё нарастающий гул, каркнула.
–Похоже, за тебя дали согласие, приятель
***
Ритуал был завершён – у Риза появилась ещё одна ненужная колба с изумрудной жидкостью и почти не осталось серебра. Из жалости он отдал Кире всё что у него оставалось, за исключением нескольких мелких монет. Не лишать же Роксану мяса. Сам же он планировал пообедать у мастера Грэя.
Девушка равнодушно взяла плату и быстро покинула комнату. Спустилась с лестницы, вышла на улицу и также быстро, не оборачиваясь, исчезла в темноте. Чувство печали и тревоги охватило Риза, к которым присоединилось сомнение, в правильности того, что он сделал. Имеет ли право маг забирать, пусть и с добровольного согласия, чувства другого? Как это отразиться на судьбе донора? Не приведёт ли впоследствии к печальному итогу? Ответы на эти вопросы придётся искать самому, никто не решит за него.
Да что с ним такое? Он не сияющий Азаар, чтобы за всех отвечать. Да и отвечает ли? Каждый сам решает, что делать. Или не делать. Он заплатил, она согласилась – каждый получил что хотел.
Риз вздохнул и отправился спать. Кто сказал, что будет легко?
Глава 4. По закону и обычаю
– По закону и обычаю! – женский оклик был полон отчаяния. – Маг! По закону и обычаю!
Риза передёрнуло. Боль пронзила всё тело, как молния пробивает небосвод. Зловещая тишина повисла над площадью, усугубляя и без того гнетущую атмосферу. Торговцы и покупатели, не отрываясь, смотрели в его сторону, ожидая, как отреагирует маг. Роксана развернулась, сразу уловив настроение друга, ощерилась и утробно зарычала. Ворон, которому тоже всё это было не по нутру, успокаивающе положил крыло ей на холку. Риз медленно, словно, не желая этого делать, повернулся.
Перед ним стояла молодая, в свою бытность красивая, но сейчас ужасно грязная, неопрятно одетая женщина. Давно немытые и нечёсаные волосы свисали паклей. Дыр на тунике, едва ли не больше, чем самой ткани. Да и вся одежда, когда-то недешёвая, находилась в непотребном виде. Грязное лицо женщины хранило следы слёз, на нижней губе – след от удара, нанесённого недели полторы назад. Мочка правого уха порвана, уже давно, несколько месяцев назад. Кто-то раньше вырвал серьгу, изувечив несчастную. Левая уцелела – видимо, жертва сама успела её снять. Несложно догадаться, что над ней совершено насилие. И не раз. Почти безумный, полный отчаянья, взгляд. За руку она держала ещё более грязное и неопрятное существо – девочку, лет семи или чуть старше. Ребёнок дрожал, похоже от страха, поскольку погода на улице стаяла тёплая. Кажется, она понимала, что происходит.
***
–По закону и обычаю!
Три года прошло, как он впервые услышал эти слова. Три года, но больно, словно это произошло вчера.
Второй год на ферме отца был плохой урожай. Лорд-барон отказывался войти в их положение и снизить аренду за участок пахотной земли и выгул. Из одиннадцати коров осталось всего две. Мор. Тогда многие потеряли скотину. Мама болела. Трёхлетняя сестра Сара умерла. Восьмилетняя Кама и шестилетняя Сатти ходили постоянно голодные. Риз потихоньку, втайне от отца, отдавал свою часть пайки сёстрам, за что частенько бывал бит.
–Работник должен быть сыт. – говаривал отец, охаживая голый зад Риза розгами. – А твои сестры дармоеды.
Но мальчик не обращал внимания на побои и продолжал подкармливать девочек.
Отец был суров. А в последнее время чересчур. Мрачнея с каждым днём, он постоянно повышал голос и раздавал тумаки направо и налево. Бедные сёстры вжимали головки в плечи, стоило ему только появиться. Больная мама, почти не встававшая с постели хоть как-то пыталась заступаться за детей, но это ещё больше злило главу семейства.