Забава королей
Шрифт:
– Вы все еще не верите, – понял Дронго.
– Предположим, что вы меня убедили, – кивнула Джина, – по рисунку вам удалось понять некоторые психологические свойства характера, которые я подсознательно отметила на этом листочке. И кое-что о моих прежних отношениях с моим прежним мужчиной. Но это всего лишь знание предмета, а не наблюдательность…
– Вы хотите, чтобы я продолжил? – улыбнулся он.
– Да, – с вызовом предложила она. – Интересно, что еще можно обо мне сказать?
– У вас тонкий язык, – продолжил Дронго, – значит, есть проблемы с обменом веществ или, скорее всего, с кровеносной системой. Кроме того, на локтях у вас заметны участки сухой кожи, а это знак общего снижения иммунитета. Очевидно, вы недавно переболели – возможно, как раз полгода назад, перед тем как поступить на работу к синьору Бинколетто. Вы одеты слишком стильно и дорого для обычного помощника, не говоря уже о ваших дорогих часах, на которые я сразу обратил внимание. Они стоят никак не меньше двадцати тысяч евро. Отсюда вывод: вы раньше работали на другой, гораздо более высокооплачиваемой работе, но примерно полгода назад, после возможной болезни, связанной с вашим душевным состоянием, решили кардинально изменить свою прежнюю жизнь и согласились поработать помощницей у синьора Бинколетто. Я обратил внимание на журнал, который вы взяли для чтения. Там обычно публикуют курсовые ведомости. Странно, что обычный помощник интересуется именно таким журналом. Но ваш босc сказал мне, что его приставила к вам его старшая дочь. А вы достаточно молоды, красивы и не замужем. Отсюда другой вывод: она не могла найти вас по объявлению или рекомендации. Вы, очевидно, давно знакомы с ней и довольно хорошо знаете друг друга, если она может спокойно рекомендовать вас на такую работу к одинокому вдовцу – своему отцу.
– А как вы узнали, что я не замужем? – прикусила губу Джина.
– Какой муж надолго отпустит такую красивую женщину с другим мужчиной? – пошутил Дронго. – Но если серьезно, то понятно, что ваша семья не дала бы вам возможности отправиться в подобную поездку, которая может занять несколько недель, а то и затянуться до трех месяцев. Вы разорвали отношения со своим прежним другом, что было понятно по вашему рисунку, и решили сменить обстановку. Однако ваша подруга, старшая дочь синьора Бинколетто, возможно, посчитала, что лично для вас наилучшим выходом будет куда-нибудь уехать на несколько месяцев. Думаю, что после возвращения из Африки вы снова поменяете работу. Хотя это необязательно.
– Это вам сказал синьор Бинколетто?
– Нельзя быть такой недоверчивой, – вздохнул Дронго.
– Или вы с ней разговаривали? – все еще не верила Джина.
– Я видел ее только два раза в жизни, и, конечно, мы не разговаривали о вас, – ответил Дронго.
– Теперь мне все понятно, – когда она улыбалась, она невольно демонстрировала собеседнику красивые ровные белые зубы, – вы действительно тот самый эксперт, о котором так много пишут в Интернете. Теперь в вашем присутствии я не буду больше ничего рисовать. Хотя полностью закрыться от вас все равно не получится. Вы ведь обращаете внимание даже на мою кожу…
Они улыбнулись друг другу. Стюардесса начала разносить напитки. Дронго попросил дать ему яблочный сок, она выбрала апельсиновый. Самолет летел над территорией Франции.
Глава 2
Над Сахарой их начало трясти сильнее. Дронго нахмурился. Когда самолет начинало трясти, у него портилось настроение. Уже пообедавший Бинколетто обернулся к Дронго.
– Вы говорили, что плохо переносите долгие перелеты, – вспомнил он.
– Я вообще плохо переношу перелеты, – ответил Дронго.
Энцо поднялся и подошел к нему, усаживаясь рядом.
– Вы разрешите?
– Конечно, – кивнул Дронго.
– Может, закажем коньяк?
– Мне кажется, это единственное средство от турбулентности, – согласился эксперт, вызывая стюардессу и попросив принести им коньяку.
Вскоре она принесла им два глубоких бокала. Мужчины отхлебнули по маленькому глоточку. Бинколетто удовлетворенно кивнул. В салонах первого класса давали хороший французский коньяк.
– Вы плохо себя чувствуете? – спросила сидевшая справа Джина.
– Не люблю самолеты, – признался Дронго.
– Плохо переносите замкнутое пространство? Или это какая-то фобия? Боязнь высоты?
– Да нет. Просто боязнь полетов, – честно ответил он.
– Странно. Мне казалось, что человек с вашей профессией ничего не боится.
– У каждого из нас свои комплексы.
– Да, да. И каждого они мучают по-своему, – философски протянула Джина, встала и вышла в другой салон.
– Я вижу, вы уже познакомились с моей помощницей, – одобрительно кивнул Бинколетто. – Я вам не успел сказать, что она довольно давно знает мою старшую дочь. Лет пять или даже больше. Джина работала в инвестиционном агентстве и была связана с компанией мужа моей старшей дочери. Но в прошлом году она ушла оттуда и несколько месяцев не работала. Была какая-то неприятная история с ее другом… А потом моя дочь решила, что Джина будет идеальным помощником для меня. Мы уже были с ней в Америке и в Австралии. Должен сказать, что она действительно образцовый помощник – все помнит и никогда ничего не забывает. Я даже иногда удивляюсь, что с такими талантами Джина согласилась работать у меня за такую зарплату. Она заслуживает гораздо большего.
– Вы считаете, что она будет работать у вас недолго?
– Убежден. Уйдет сразу после того, как мы вернемся из Африки. Кстати, она мне уже намекала на это. Но пока Джина работает со мной, и меня это вполне устраивает.
– Ваши друзья будут ждать нас в Кейптауне? – сменил тему разговора Дронго.
– Нет. В Кейптауне у меня будет встреча с моим американским другом, а затем мы полетим в Сан-Сити, где нас будут ждать наши русские друзья.
– Они отдыхают в Сан-Сити, – понял Дронго.
– Конечно. Где еще могут отдыхать богатые русские люди? – улыбнулся Бинколетто. – Кстати, Стригун отличный охотник. Я это точно знаю. В прошлом году мы вместе охотились в Сибири. Я тогда поехал туда по их приглашению.
– Между прочим, они не все русские, – пояснил Дронго. – Судя по фамилиям, Стригун, наверное, украинец, а Араксманян – армянин.
– Да, я знаю эти отличия. Господин Вермишев, например, мариец. Оказывается, в России есть такая нация, как марийцы. Но мы в Европе всех привычно называем русскими. До сих пор, хотя в бывшем Советском Союзе было пятнадцать республик. Не говорю уж о нациях, живущих собственно в России. Я даже был свидетелем, как одного литовского офицера, прибывшего по линии НАТО, тоже называли в Риме русским, – улыбнулся Бинколетто. – Хотя с прибалтами европейцы, кажется, уже разобрались. С остальными гораздо сложнее. Например, в Кении проживают различные народы, о которых европейцы не имеют ни малейшего понятия. К группе банту, которая составляет основный косяк кенийцев, относятся народы какуйю, балухья и акамба. А еще там живут народы нанди, кипсигис, маракает, ну и, наконец, масаи. Самые лучшие охотники на земле. Вы думаете, кто-нибудь из европейцев может отличить их друг от друга?
– Полагаю, что нет, – согласился Дронго. – Это вообще интересная проблема. Даже живущие в Москве русские не могут отличить народы Кавказа друг от друга. Для них они все «кавказцы», все на одно лицо, – тогда как там есть азербайджанцы, армяне, грузины, осетины, чеченцы, ингуши, лезгины и множество других народов, представители которых очень сильно отличаются друг от друга. При этом сами кавказцы почти всегда знают, кто и к какому народу принадлежит. Но если поставить перед ними пять представителей Европы, они не отличат шведа от испанца, поляка от грека или англичанина от итальянца. Для неподготовленного человека все азиаты на одно лицо – с узкими глазами и вогнутыми лицами. Все темнокожие тоже на одно лицо, хотя и тех, и других уже в мире гораздо больше, чем так называемых белых людей.
– Нас становится слишком много на этой планете, – согласился Бинколетто, – хотя иногда кажется, что, наоборот, слишком мало. Благодаря мобильным телефонам, Интернету и самолетам мир стал очень небольшим, в любую точку которого можно добраться в течение одних суток… Вы бывали раньше в Южно-Африканской Республике?
– Один раз и очень давно, – признался Дронго. – Насколько я помню, тогда там был еще режим апартеида. Я был в Кейптауне только полтора дня. Типично полицейское государство, когда опасно было выходить из белых кварталов. Говорят, что с тех пор многое изменилось.