Забег на невидимые дистанции
Шрифт:
Когда Ларсу пришлось расстаться с той девочкой из-за ее переезда, он тоже не выглядел опечаленным, хотя, как казалось со стороны, привязался к ней, они много времени проводили вместе. Родителям она нравилась, хоть и происходила из неблагополучной семьи. Ее присутствие в жизни Ларса оказывало на него благотворное влияние, смягчало его, делало слегка мечтательным. Жаль, что их дружбе, более чем близкой, суждено было прерваться, ибо отношения на расстоянии для подростка слишком мучительны и, по правде говоря, заведомо бессмысленны. Но было ли жаль самому Ларсу, или он спокойно перенес этот поворот? По нему ведь ничего не скажешь. Он скуп на выражение эмоций
Скарлетт вспомнила еще вот что: когда они семейно смотрят фильмы, и у ленты несчастливый финал, порой даже у Майкла влага стоит в глазах, хоть он не подает вида, что ему жалко (а ведь он полицейский и вообще тертый калач), а Ларс остается безразличен к бедам и страданиям на экране, как будто его чувствительность убавили на минимальный уровень. В то время как остальные так или иначе воспринимают происходящее на экране как реальность, позволяя эмоциям взять верх над разумом, Ларс обязательно говорит о фильме что-то такое, чего никто больше не заметил, он каждую секунду помнит, что перед ним выдуманный сюжет и выдуманные люди. Например, может перечислить все киноляпы и несостыковки, пока идут титры, нелогичные места разложит по полочкам, приведет статистику, опровергающую элементы сюжеты. Мать называли его занудой, а отец – сыщиком, но все это казалось безобидным… просто частью текущей жизни, частью его характера и взросления, и беспокойства не вызывало.
Обсуждая всплывающие в памяти один за другим случаи, когда сын казался им странным или недостаточно эмоциональным, родители пришли к выводу, что все эти случаи пугающе точно сходятся с диагнозом школьного психолога. Значит, он и в школе ведет себя точно так же, значит, он со всеми такой, и дело не в них, дело в нем самом. В какой-то степени это позволило им выдохнуть – получается, он холоден не конкретно к ним (это было лучше, чем наоборот).
Кто бы мог подумать, что у мальчика, растущего в нормальной семье, с любящими его и друг друга родителями, которые всегда за него горой, будут проблемы с психикой? Майкл видел, как взволнована жена. Маленькие ямочки над ее бровями прямо у переносицы не исчезали всю дорогу, а это значило, что она не на шутку встревожена и непрерывно думает об одном и том же.
– Неужели он всегда таким был, а мы в упор не замечали? – не выдержала женщина. – Что же мы тогда за родители, Майкл?
– Мы с тобой хорошие родители, в этом я абсолютно уверен. Необязательно искать виноватого в данной ситуации. Его может и не быть. Давай пока оставим дело без суда и следствия и предположим, что это вопрос его врожденного темперамента.
– Ты так думаешь? – Скарлетт прикусила край нижней губы, переживая за судьбу сына. – Но если это врожденное, почему он не был таким всегда…
– Нам могло так только казаться. Для некоторых мужчин нормально быть холодными и недосягаемыми, а Ларс повзрослел раньше, чем нам хотелось бы. Мы никогда не отказывали ему в проявлении самостоятельности, верно?
Женщина несколько секунд раздумывала, глядя на потертую временем дорожную разметку. То, что говорил ее муж, и как он это говорил, действовало на нее успокаивающе. Если Майкл был рядом, это гарантировало зону комфорта, а значит, и ясное понимание услышанного, без ослепляющей пелены страха или волнения, без поспешных выводов. Рядом с мужем проблемы отступали перед здравым смыслом. Разве только это – не повод влюбиться?
– Ты прав, – заметила она на выдохе.
Надбровные ямочки
– Зато с такой железной психикой ему открыто множество дверей, недоступных чувствительным и слабонервным. Я имею в виду профессию, которой можно посвятить жизнь.
– Например, полицейский, да? – грустно усмехнулась блондинка, прекрасно улавливая, к чему он клонит.
Лейтенант выдержал паузу (очень просто это делать, когда ты за рулем, и в любой момент можно прикинуться, что ты слишком занят, чтобы отвечать сразу). В глубине души он мечтал о том, что сын пойдет по его доблестным стопам, с того самого момента, как узнал, что у него будет сын.
– Почему бы и нет, – произнес он с напускным отчуждением, зная, что жена отлично разбирается в его интонациях. Пытаться провести ее в этом плане так же нелепо, как надеяться на внезапное отключение гравитации.
Скарлетт предсказуемо закатила глаза.
– Только не это. Еще одного такого в своем доме я не перенесу. Сначала переживала за отца, что он может вообще домой не вернуться с работы, потом за тебя, а теперь за сына? Что за семейной проклятие по мужской линии? Я и так за все годы поседела из-за твоих операций и задержаний, а ты говоришь, а почему бы и Ларсу не заняться тем же самым… нет, ни в коем случае.
И хотя Скарлетт была категорически против, ее слова звучали без малейшей агрессии. Расшифровать их можно было так: я вас обоих слишком люблю, чтобы даже мысленно допускать угрозу вашей жизни, это причиняет мне боль. Будучи женщиной своенравной и на все имеющей личный взгляд, в семейной жизни она выражала несогласие мягко и аргументированно, не поднимая голос, не перегибая палку, не переходя на личности и не припоминая того, что к делу не имело отношения.
К своему мнению Скарлетт заставляла прислушиваться иными способами. В этом сказывалось воспитания отца-полицейского, главный принцип которого Майкл узнал, общаясь с ним в ночных патрулях: если хочешь что-то доказать, ты должен быть, во-первых, полностью уверен, что прав, во-вторых, отключить эмоции, в-третьих, быть адекватным и не терять самообладания, и последнее – ни в коем случае не провоцировать конфликт. В принципе, если задуматься, все эти пункты идеально подходили и под правила счастливой семейной жизни (отец девушки как будто заранее его к этому готовил), поэтому супружеские отношения Клиффордов стали предметом зависти.
Майклу с самого начала нравился в жене идеальный баланс между внешней кротостью и внутренней энергией. Слушая истории коллег в курилках или в служебных машинах на задании, лейтенант, пожалуй, единственный мог бы ручаться, что жена не изводит его и не действует на нервы по поводу и без, заставляя брать себе больше смен, в том числе ночных, лишь бы не находиться дома. Клиффорд, наоборот, всегда спешил домой, зная, что его там ждет человек, который души в нем не чает, с которым ничего не страшно, и так будет всегда.
– Что ты там сказала про седые волосы? – засмеялся Майкл, проводя рукой по своей серебристой шевелюре. Сам он полностью заиндевел к сорока пяти, а когда будущая жена впервые его увидела, короткие белые волоски топорщились только на висках. – Тебе это не грозит еще лет десять, и вообще, ты всегда шикарно выглядишь, не о чем переживать.
– К твоему сведению, такой я и хочу остаться, но вряд ли муж и сын мне это позволят, – она щелкнула мужчину по носу, на что он с готовностью клацнул зубами, якобы чтобы откусить ей палец. Взвизгнув, женщина ловко увернулась и тоже рассмеялась.