Забери меня
Шрифт:
Ничего проглотит.
— Все за ногами красивыми бегаете. И не понимаете, что на одних ногах далеко не уедешь, — смеется своей шутке.
— Она у тебя совсем дикая? — влезает кто-то еще.
— А вообще, конечно, стыдно…
— Ты бы ей объяснил, где ее место. Проучил…
По глазам вижу, что каждый из них сам не против проучить рыжую заразу. Цепляет она. С первого взгляда. Дурью своей. Таких как она хочется приучить, приструнить, наказать, на шелковых простынях, наматывая волосы на кулак.
Я завожусь.
— Боюсь, вас всех это не касается, — произношу без тени улыбки. Не в том настроении, чтобы миндальничать.
Артур это понимает, Влад тоже, но ничего не успевают сделать. Потому что к нам, как лиса в курятник, протискивается Эльвира.
— Что за напряжение? — улыбается всем и никому конкретно, — вокруг вас прямо искрит.
— Вот пытаемся донести до Демида, что надо тщательнее выбирать… знакомых.
— Признавайтесь, — Эльвира заговорщически понижает голос и берет меня под локоть, — вы просто завидуете, что глупая девочка преследует Демида.
— Было бы чему завидовать, — фыркает один из них.
Эля грозит элегантным пальчиком.
— Не скромничайте, каждый из вас в душе охотник.
Ей удается как-то подмазаться сразу ко всем. Мужики заметно добреют, подосаниваются. Дескать да, мы еще ого-го.
— Между прочим, не просто преследует, — влезает Щеглов, — я видел как они обедали вместе.
Пальцы на моем локте чуть вздрагивают.
— Что такого? Приятно есть вкусную еду в хорошей компании.
— Хорошая компания? Ты видела, как она сюда завалилась.
— Ну что поделаешь, — Эля пожала плечами, — свои мозги в чужую голову не вложишь. Всем нам на пути попадаются странные люди. Помните, Аркадий Дмитриевич, как тебя тоже преследовала фанатка. Блондинка. Анита вроде. Я не ошибаюсь?
У него краснеют кончики ушей. Про Аниту я не в курсе, остальные как видно тоже, потому что удивлённо переглядываются. Щеглов очень старательно поддерживает репутацию хорошего семьянина и ни разу не был замечен за прелюбодейством.
— Она ведь тоже как банный лист к тебе липла. И ты ее отвадил, — мягко улыбается. Мягко стелет. — Как истинный джентльмен. Вот и Демид отваживает.
Она забалтывает их всех, планомерно переключая с моего сегодняшнего позора, на их собственные косяки.
В итоге все приходят к выводу, что все беды от глупых баб и расходятся, удовлетворенные беседой. Их больше не интересую ни я, ни мой бешеный Ёжик.
— Эля, ты просто волшебница, — Влад показывает два больших пальца и ретируется следом за остальными.
Артур тоже уходит. Он как орел неустанно бдит за тем, где его Вероника.
Мы остаемся с Эльвирой наедине.
Я смотрю на нее с некоторой досадой. Досада из-за того, почему кому-то достается воспитание, хорошие манеры и острый ум, а кому-то копна рыжих волос и ветер в голове.
Лишний раз убеждаюсь,
Она ведь прекрасно поняла, что с Вознесенской у меня далеко не платонические отношения. Могла бы тоже устроить скандал, оскорбиться, плеснуть мне в рожу шампанским. Но вместо этого она умудрилась все разрулить так, что все свелось к сочувственным шуткам. Посмеются и забудут.
— Спасибо, — произношу, напряженно всматриваясь в ее лицо, — ты меня спасла.
Она улыбается. На дне глаз притаилась горечь, но она держит ее под контролем.
Никаких истерик.
— Не чужие люди, — жмет плечами и хочет уйти, но я не отпускаю. Удерживаю ее за локоть.
— Постой.
— Что-то еще?
— С меня ужин в качестве благодарности.
Эльвира скованно улыбается:
— Я подумаю.
Кивает на мою руку, и я разжимаю пальцы, отпуская ее.
Мне тоже надо подумать. Хорошенько так. Обстоятельно. Может, уже хватит заниматься херней и пора снова брать свою жизнь под жесткий контроль.
Глава 16
На следующие утро мне страшно подходить к зеркалу. На лице — черные подтеки от туши, потому что не умылась, на голове — не пойми что. Все мои вчерашние попытки быть красивой и достойной, улетели псу под хвост. Я была все такой же, как и раньше. Рыжей, кудрявой Леркой, за которую мне было очень стыдно.
Этот стыд просто вымораживал. Я никак не могла переключиться и перестать думать о том, что вчера наделала. В груди творилось не пойми что. Будто гвоздей засыпали, перетряхнули и оставили мучиться. Щеки не просто калило. Они пылали! А перед глазами то эта бледная беременная Вероника, то любопытные лица гостей, то Демид.
Как он на меня вчера смотрел…
Думала, что прибьет прямо там. Не знаю, как сдержался.
Меня напрягает эта сдержанность. Я привыкла сразу выяснять отношения, выплескивать, чтобы этот яд не копился в сердце, чтобы не гонять и не накручивать еще больше. Барханов не такой. К него внутри три бетонных забора и колючая проволока, за которыми он удерживает свои эмоции.
Я боюсь, что он будет думать-думать-думать, анализировать своими хладнокровными мозгами и, в конце концов, надумает что-нибудь ужасное. Поэтому собираюсь приложить все силы, чтобы этого избежать.
Звоню. Он не отвечает. Ни в девять утра, ни в десять, ни в час.
Приходится ставить крест на совместном обеде, на который я так рассчитывала.
Мы бы поговорили, помирились, я бы залезла к нему на ручки и урчала, как довольная кошка.
На сообщения он тоже не отвечает. Они так и висят непрочитанными.
Мне уже страшно. Вдруг я в черном списке? Вдруг он уже все решил?
На нервной почве болит голова, мутит, и перебои в работе сердца. Оно то замирает, то несется вскачь, как ненормальное.