Забияка. (Трилогия)
Шрифт:
…И это был еще "лучший случай"… В худшем - когда я долго "ломала себя" в попытках поработать "на дядю" - дело кончалось серьезной болезнью или травмой.
Не пойду в аспирантуру. Нет у меня своего интереса в фундаментальной науке.
Тук-тук-тук.
Кого еще несет?
Я встала, открыла дверь.
– А Таня здесь?
– вопросили меня с высоты двух метров.
– Только что ушла, - задрала я голову, изучая неандертальскую внешность посетителя.
– Заходи вечером, наверняка застанешь.
На лице парня отобразились немыслимые усилия, затраченные на мозговую деятельность. По правой
– Ну, тогда я пошел на тренировку, - пробурчал себе под нос этот наверняка баскетболист, и, побрел, возвышаясь, в сторону лифтов.
Кстати, о тренировках… Пора бы и мне размяться-то… Черт! Меня же сегодня припахали к зачету! Взамен то ли Волковой, то ли Перова, то ли кого-то еще. Надо было поторапливаться.
Я быстро облачилась в спортивные штаны, только вчера приобретенные за нечеловеческую сумму в фирменном магазине, обычную хлопчатобумажную футболку, повязала вокруг поясницы джинсовую рубашку. На всякий случай - вдруг на улице прохладно? И только-только успела завязать кроссовки, как:
Тук-тук-тук. Очень уверенный. Такой бывает только у…
– Откройте, милиция!
– раздался пропитый голос.
А для кого я, скажите на милость, деньги сегодня передавала? И… вообще, ну почему я до сих пор не за пределами главного здания?
Эти неконструктивные "охи" и "ахи" вертелись в моей голове, пока я открывала дверь - все равно отсиживаться было бесполезно, у доблестного участкового ключи запасные от всех номеров имелись.
– А, это ты, - широко улыбнулся в предчувствии наживы хорошо, и, увы, печально знакомый мне мент.
– Ну как, ты все еще прописана в своей Тмутаракани, али в аспирантуру поступить удосужилась?
– Денег нет, - широко улыбнулась я, костеря в душе нерасторопную Дмитриевну на чем свет стоит.
– Но сто рублей могу от щедрот выделить.
– Давай, - вздохнул участковый с таким видом, словно это он давал мне деньги, а не я ему.
– Но чтобы к концу дня… - нахмурившись, он псевдо-грозно посмотрел на меня.
– Короче, ты в курсе.
О чем это он?
На лице участкового вдруг заиграла гаденькая ухмылка. Он провел своей лапой по моей руке, меня захлестнуло волной гнева и отвращения.
И тут оно случилось. То самое, о чем я никогда не рассказывала никому. Даже Таньке. Об огне. О моих редких, не поддающихся никакому контролю "паранормальных способностях". Об умении поджигать легковоспламеняющиеся материалы безо всяких там спичек и прочих зажигалок. Один раз я чуть было не устроила пожар. Как сейчас помню, мне приснилась какая-то выворачивающая душу мерзость. Проснулась я тогда от удушливого запаха - тлело одеяло. А в окно светила огромная полная луна.
Но подобные казусы случались настолько редко, что я до сих пор не удосужилась как следует озаботиться на их счет. А зря. Вот и сейчас события последнего часа не прошли даром, но накопились, и ждали "последней капли", чтобы радостно выплеснуться на поверхность.
Протянутая участковому сторублевая купюра вспыхнула.
– Шутки шутить со мной вздумала!?
– отпрянул от меня тот.
– Немедленно давай сюда пятьдесят баксов, или я вызываю пожарников!
Деньги у меня были. А еще у меня было ослиное упрямство. И злое недоумение по поводу того, насколько нужно быть жадным, чтобы не заметить… ну не чуда, конечно, но чего-то в этом роде?
Участковый сделал шаг вперед. У меня сжались кулаки. Между нами было не более полуметра.
Неизвестно, чем все это закончилось, если бы не трое в черном в конце коридора. Зловещие, решительные, вселяющие неуверенность в себе и безопасности окружающего мира, вплоть до желания свалить куда угодно. Хотя бы в комнату. Мент вдруг как-то стушевался, пробормотал что-то типа: дела, дела, загляну попозже, и, пятясь задом, убрался от моей двери. Отойдя на пару шагов, он как ни в чем не бывало, продолжил свое косолапое дефиле по этажу.
А трое остановились в метре от меня. Перегородив отступ к лифтам, они молча, не отрываясь, смотрели на мою скромную персону. И веяло от них… даже не страхом, нет. Чем-то нездешним…
Какое-то время мы молча смотрели друг на друга.
– И часто с тобой это бывает?
– А?
– с удивлением посмотрела я на вдруг заговорившего крайнего правого.
– Что бывает? И кто вы вообще такие?
Только сейчас я удосужилась рассмотреть их как следует. И увиденное меня встревожило. Парни были одеты абсолютно одинаково. Это были не деловые костюмы, не дирижерские фраки, не то, во что рядились китайцы обоего полу, начиная со времен великого Мао, не…
– Не знает, - констатировал средний.
Левый крайний согласно покивал головой:
– Боссу понравится наша расторопность.
– Но она не наша.
– Зато волхву не достанется.
Кому?
– Но мы не можем ее забрать без ее согласия.
Так они переговаривались, не обращая на меня ни малейшего внимания. И разговор незнакомцев нравился мне все меньше и меньше. Равно как они сами, поначалу показавшиеся чуть ли "посланцами небес".
"Эх! И почему я до сих пор не в парке", - с тоской подумала я уже второй раз за какие-то пятнадцать минут.
Я была уверена, что там можно удрать от кого угодно. Драться здесь и сейчас, в замкнутом пространстве казалось абсолютно бесперспективным - я интуитивно чувствовала, что силы противника превосходят мои собственные даже не в три раза. И, похоже, не в десять.
Спасение пришло неожиданно.
– Что вы делаете в студенческом общежитии?
– загремел хорошо знакомый голос.
Пол сотрясло от грозной поступи.
Троица повернулась в сторону Марьи Дмитриевны. Я грустно усмехнулась: наверняка администраторша потеряет интерес к происходящему так же, как это сделал участковый парой минут раньше. Ан нет. Тетка перла вперед подобно боевой машине пехоты. Под ее горящим праведным гневом взором одетые в черное поколебались. Попятились. Отступили.
– Покажите пропуск!
Я быстро захлопнула дверь. Лязгнул замок. Я помчалась к лестнице. Страха не было. Радости - тоже. Мысль одна была, и та насквозь странная:
"Вероятно, различие между участковым и Дмитриевной в том", - прыгая через три ступеньки, думала я, - "что он - насквозь продажный, а она - действительно радеет о нашем благе. Настолько, что порой начисто забывает о себе, и…"
Впрочем, очень скоро происшествие перестало меня волновать. Надо было успеть потренироваться, позавтракать (голодный преподаватель - злой преподаватель), и бежать на факультет.