Заблудившийся караван
Шрифт:
Завернутую в шубу Джазмин положили на высокое хвойное ложе. Караванщики стояли полукругом, самые оклемавшиеся из пассажиров тоже повыползали из фургонов и присоединились. Бывает, что в пути кто-нибудь умирает, это не повод для паники, а о том, что мы застряли здесь еще полторы недели тому назад, они, будем уповать, не догадаются.
– Господа маги. – Капитан говорил вполголоса, чтобы даже свои не услышали. – Понадобятся ваши чары, чтобы о нас не прознали кесу. Раньше этим занималась покойная миледи Джазмин…
– Не тронут вас кесу, – буркнул Валеас.
Три наших огненных сгустка ударили в груду елажниковых лап
– Пепел соберем и похороним? – предложил первый помощник капитана.
– Она была колдуньей, – возразил Валеас. – Нас нельзя хоронить, иначе какая-нибудь хрень на могиле начнется, побочные остаточные эффекты. Пусть ветер развеет ее прах, и пусть ее дух будет свободен, как ветер.
Мы с Олой повторили за ним традиционные слова прощания. В глазах у меня щипало. Олимпия тоже вполне искренне шмыгнула носом, заметив:
– Она была славная, жалко… Лучше б мы тех двух сучек на тот свет проводили.
– Серые наверняка засекли нас, – услышав о сучках, негромко произнес капитан, поглядывая на стену деревьев, опутанных черными лианами и мочалистыми гирляндами зимнего лишайника, с сугробами на могучих лапах и расплывчатыми, как тучи, вершинами.
– Я ведь уже сказал, не тронут. В третий раз повторить?
– Хотелось бы, господин Мерсмон, обсудить вопрос об условиях сотрудничества…
– Сейчас обсудим. – Кошкой втершись между мужчинами, Олимпия улыбнулась капитану задорно и обворожительно. – Только лучше в тепле за чашкой кофе, согласны? Вал, ты бы пока списочек составил, чего купить в городе, а то у меня память дырявая, ты же знаешь. Дома я таскала с собой карманный комп, он за меня все помнил, а тут он в первый же день сдох – ну, еще тогда, летом… Пойдемте?
Она смело ухватила капитана под руку, и тот повел ее к командной машине. Караванщики уговаривали пассажиров разойтись по фургонам и не нервничать, клятвенно заверяя, что «все в порядке, скоро поедем». Большинство проглатывало эту наглую ложь, но наблюдательных не могли не зацепить косвенные признаки истинного положения вещей: подозрительно утоптанное белое пространство между автоколонной и елажником, кострища кучи мусора, мерзлые разводы помоев, монументальный снеговик… Счастье, если никто не запаникует.
Валеас, вытащив блокнот и карандаш, принялся за перечень покупок.
– Ты раньше знал Джазмин?
– Немного, – отозвался он, не прерывая своего занятия. – Видел раза три-четыре. Она была идеалисткой – сильная, но незащищенная, из-за этого и кончила так по-глупому. И с ученичками ей под конец не повезло… Я бы на ее месте обоих убил: Ингу – потому что дрянь, а тебя – чтобы не мучился.
– Ты же менталист, мог предупредить, что у Инги на уме! Вместо этого умотал трахаться в пассажирский фургон, как будто тебя туда звали… Наверняка у Инги мозги соскочили с петель, еще когда мы все вместе сидели, мог же сказать! Что, разве не так?
От удара в лицо у меня внутри что-то хрустнуло, в глазах потемнело. Небо качнулось, надвинулось, заполняя почти все поле зрения. Хвойные сгустки оторвались от кряжистых древесных башен и поплыли по кругу. В носоглотке такие ощущения, словно нахлебался мыльной воды, во рту привкус крови.
– Я бы сказал, если б был в курсе, – спокойно сообщил Валеас. – Инга закрылась наглухо, как только узнала, что я менталист. Нормальная мера предосторожности, это ты, дурак, до сих пор ходишь открытый. Дай-ка гляну, я тебе ничего не сломал?
– Не лезь!
Игнорируя протесты, он бесцеремонно ощупал мою физиономию и констатировал:
– Ага, сломал. Не дергайся. Сейчас сделаем, как было.
Караванные охранники поглядывали на нас с профессиональным интересом, однако вмешиваться не спешили – оно им надо? Покончив с первой помощью, Валеас опять взялся за список. Я сидел на снегу, хотя небо больше не кружилось, кровь из носа не текла, и ощущение, будто вместо лицевых костей у меня треснувшая яичная скорлупа, тоже исчезло. Лечить он умеет не хуже, чем бить, но все равно гад.
Как выяснилось позже, это Ола попросила его присмотреть за мной, вот он и «присматривал» в меру своего добросердечия.
Сама она, вернувшись, с ходу объявила:
– Тронемся после обеда. Я все уладила. Главное, не забудь кухлярку забрать из моего рюкзака, и пусть ее в этот раз Эберт ощипывает. С ним я тоже поговорила, ага, так что сейчас он отправился уламывать капитана и писать письмо домой, чтобы там не беспокоились. Прикинь, он сам захотел, типа давно мечтал о каком-нибудь таком приключении. Умолчала я только о том, что ему придется завтра вечером возиться с кухляркой, слушая твои понукания, пусть это будет сюрпризом. – Ола хитренько ухмыльнулась. – С Трансматериковой вообще надо дружить и взаимовыгодничать, они будут еще как рады. Не пугай людей разбойничьей рожей, и они сами к тебе потянутся. И скажи спасибо, что у тебя есть свой личный политтехнолог!
– Спасибо, – усмехнулся Валеас.
Вроде без иронии. Чуть ли не с теплотой.
– Ага, и давай сюда список, это ж самое актуальное…
Неприкаянно слоняюсь вдоль вереницы машин, а шоферы и механики с жизнерадостной руганью разогревают моторы, проверяют колеса и прочее свое хозяйство – на их улице долгожданный праздник.
Меня поедом ела тоска. Если б знал, если б не ушел спать, если б оказался рядом, чтобы отобрать у этой дуры нож… Закричали «Обед!», я вернулся в фургон, с животным аппетитом съел миску перловой каши с разваренными волокнами тушенки. Выпил стакан чаю, по случаю завершения нашего стояния посреди Леса заметно более сладкого, чем в предыдущие полторы недели. Потом опять вылез наружу, меня как на аркане туда тянуло: мысленно сфотографировать это страшное место, где осталась Джазмин, и сохранить в памяти. Хотя «осталась» – неправильное слово. Она здесь не осталась, ее нигде больше нет.
Возле снеговика стоят Валеас и Ола – он инструктирует, она слушает и кивает. К ним направляется парень с лыжами в одной руке и разбухшей спортивной сумкой в другой. Физиономия точно знакомая, но не помню, как зовут.
– Привет! – улыбается он, дождавшись окончания разговора.
И смотрит из-под косой челки с вызовом, но не воинственно, как перед дракой, а с каким-то непонятным для меня вызовом, словно дразнит. Нашел с кем играть. Валеас его сейчас зашибет.
– Ладненько, все поняла, – еще раз энергично кивает Ола. – Не боись, не заплутаю. Я так хочу в город, что найду его с завязанными глазами в кромешном вакууме. А ты, Матиас, не убегай, со мной поедешь.