Заблудшая душа. Диверсант
Шрифт:
Убийство бегущих людей – не самое приятное занятие в этой жизни, поэтому я немного отстал. Пусть даже казаки заподозрят меня в трусости – как-то переживу.
Увести своих лошадей хтарам не удалось, и десяток сохранивших выдержку степняков во главе с ханом бросили табун, умчавшись к переправе вслед за остальными.
К финалу погони выяснилось, что хоть какой-то толк от того, что я поперся впереди всех, все же был. Мои молодцы, раззадоренные невиданной в местных краях победой над степняками, с разгону поперлись через брод. Пришлось материться на обоих языках и стучать
А через пять минут три десятка хтаров выскочили из неприметной балки и проскакали вдоль берега. А ведь самые горячие казаки в это время должны были находиться посреди реки. Мы обменялись стрелами и разъехались окончательно. На наш берег хтары сунуться не рискнули, имея шанс поплыть по течению хладными трупиками. Я похвалил себя за предусмотрительность – при равенстве сил тягаться с хтарами было чистым самоубийством, особенно учитывая, что половина казаков по сути являлась сопливыми пацанами. Пока гнались за отступающими хтарами, нам помогала паника степняков, которая после переправы наверняка успела выветриться из их голов, так что теперь нужно было отходить, пока не поздно.
Приятно возвращаться домой, особенно с победой. Казацкая молодежь тут же ускакала собирать трофейный табун, а драгуны уже рыскали по полю, вытряхивая трупы хтаров из амуниции и сгоняя пленных в одну кучу. Полон набрался не особо большой – пятнадцать кривоногих представителей степного племени с ранениями в основном средней тяжести. Тяжелых «милосердные» драгуны уже дорезали.
Конечно, первым делом я отправился домой, где в комнатке прислуги лежала Уфила. Девушка уже успела оклематься, а о ранении напоминала только плотная повязка с красными пятнами. Она даже хотела заняться работой, но ставшая вдруг сердобольной Никора силой уложила ее обратно в кровать.
Во дворе росла куча трофеев, а недалеко от рощи докапывалась братская могила для хтаров. У нас, к счастью, были только легкораненые, и это при совершенно идиотском поведении предводителя этих людей. Стало невыносимо стыдно и тошно. С опытом-то ладно – наработаю, а вот как привыкнуть к такому количеству смертей, хоть и вражьих? Казалось, безумие всех приключений в империи уже позади, но нет, вокруг меня вновь громоздятся сотни трупов. И ведь все только начинается – несмотря на всю мою рефлексию, я сейчас выйду из дома и отдам очередной приказ.
– Курат, – стоя на пороге, остановил я начало монолога счастливого донельзя атамана казаков, – готовься сам и передай Морофу. Завтра на рассвете казаки и драгуны выходят в поход.
– То есть как? – немного подвис Курат, явно ожидая, что мы прямо сейчас уйдем как минимум в трехдневный загул.
– Вот так. Сколько у нас здоровых лошадей вместе с трофейными?
– Ну где-то сто двадцать, – быстро подсчитал казак.
– Прекрасно. Пусть сотник на всякий случай оставит десяток своих парней в городе. В общем, иди готовься, и давай только без пьянки. Чтобы ни одного похмельного я утром не видел. Казаков это особо касается. Вернемся – и уже тогда устроим праздник.
Усталость навалилась внезапно, словно поджидала подходящего момента, и я, подволакивая ноги, вошел в конюшню. Раненых там уже не осталось, и сидел лишь грустный Охто.
– Старик, ты поможешь мне найти стойбище тех, кто напал?
– Да.
– Подумай хорошо – если тебе неприятно вредить родичам, я не стану приказывать.
– Не потому печаль кушает мое сердце. Моя семья теперь с хозяином. Просто плохо это все, – вздохнул старик, и даже Хан, догрызающий какую-то кость, хмуро пошевелил бровями, совсем как собака.
До заката было еще далеко, но спать хотелось просто невыносимо, поэтому я снял броню, на скорую руку помылся и завалился в кровать.
Когда стемнело, пришла Уфила и тихонько легла мне под бочок. Ничего не хотелось ни ей, ни мне, поэтому мы просто уснули, прижавшись друг к другу. Сквозь навалившуюся дрему я услышал скрип половиц и мягкий стук, с которым Хан завалился на пол перед дверью.
Рассвет следующего дня мы встретили уже за рекой. В поход отправились восемь десятков драгун и все двадцать пять казаков. Многие из них приоделись в трофейную броню, если, конечно, это можно было так назвать. Среди хтарского обмундирования были даже напоминающие чешую бригантины, но вблизи они оказались металлическими бляшками, нашитыми на кожаные кутки, – явно топорной подделкой под что-то другое.
Интересно, с броней «чешуйчатого» хана такая же ерунда? Что-то не верилось, особенно если вспомнить, как от нее отскакивали тяжелые стрелы.
Колонну вел хтар, а молодые казаки гарцевали по округе, высматривая врага. В принципе Охто можно было и не брать. Хан с утра пристроился впереди процессии с таким видом, словно гуляет сам по себе. Намерения волка стали понятны, когда конные следы привели старого хтара к своеобразной развилке посреди голой степи. Охто задумался, а Хан, не сбавляя хода, свернул налево. Дальше проводником был уже волк.
До вечера мы так и не добрались до таинственного стойбища, поэтому устроились на ночевку под степным небом. Весенняя земля была довольно прохладной, поэтому очень кстати оказались и попоны, и плетенные из коры подстилки.
Несмотря на уверения Охто в том, что опасающиеся блуждающих духов хтары не ездят по ночам, Курат выставил усиленное охранение, и я был с ним полностью солидарен.
Мягкий свет огромной луны, сытный ужин и монотонный голос Охто навевали сон, но я все же решил дослушать рассказ старого степняка до конца – ведь сам завел разговор о жизни хтаров.
Это я, конечно, вовремя, будто не было времени собрать информацию о беспокойных соседях еще зимой.
Из рассказа старика получалось, что мы имеем дело с не самыми сильными кочевьями. Богатые хтары не нуждались в жалкой добыче из бедных пограничных баронств. Несметные табуны в центральной части хтарской степи сытно кормили своих хозяев, а если ханам становилось скучно, они воевали друг с другом. Те же, кто жил вдоль границы с империей, обеспечивали остальных рабами и зерном. Если же необходимого количества зерна не удавалось взять на меч, то его меняли на лошадей в короткие дни торгового перемирия.