Заблудший енот
Шрифт:
«Да куда он денется с подводной лодки!» – видимо, таким был ход мыслей полицейских аэропорта Шереметьево.
И правда, не Аль Капоне же экстрадируют! Мелкого хулигана, который в Мадриде с местными подрался и витрину разбил. И не заплатил.
Я вот не знаю, что предписывает в таких случаях должностная инструкция полицейских аэропорта. Может, она и предписывает оставить «клиента» у двери в автобус, везущий пассажиров от терминала к самолёту.
А может, и нет.
Мне бы хотелось, чтоб правильным оказался первый вариант. Потому
Вася же…
Экстрадируемый доехал до места посадки в самолёт вместе со всеми пассажирами. Но тут Васю понесло. Движимый неуправляемым внутренним посылом, Вася выскочил из автобуса, нырнул за автобус и…
И-эх!
Вольная воля! Здравствуй, Брюс Уиллис! А мы – чем хуже?
Или вы думаете, что нам так охота в тюрьму в Екатеринбурге? Хоть и ненадолго, надо понимать. Даже если штраф… Кому охота платить свои кровные – и ни за что?
Нет, нам бы лучше обратно, в Испанию! Или в Португалию. В Брюссель. В Доминикану. На Гоа. На Тайвань.
Куда ещё?
Наверно, вот этот – как раз в Португалию. Только что объявили: «Закончена посадка на рейс №… Москва – Лиссабон».
К сожалению, мозги Василия оценили ситуацию, мягко говоря, неадекватно. Иначе ему не захотелось бы прицепиться к шасси набирающего разбег самолёта.
Эх, Брюс Уиллис, Брюс Уиллис! Зараза ты. Крепкий ты, блин, орешек…
А вот Вася оказался не очень крепким.
– Кажется, мы на что-то наткнулись, – сказал второй пилот первому.
– Угу, – кивнул первый. – Наверно, собака.
– Все умные собаки за пару километров обходят взлётно-посадочные полосы, – не согласился второй пилот.
– Тогда – заяц, – предположил первый пилот, беря ручку на себя.
– Все нормальные зайцы… – лениво протянул второй пилот.
– Отстань, – усмехнулся первый. – Это был приблудный енот.
– А-а-а… – протянул второй пилот. – Мы поехали, и вот. – В колесо попал енот.
– Не каркай, – остановил коллегу более опытный первый пилот. – Не буди лихо, пока оно тихо.
В окне кабины серый подмосковный пейзаж сначала превратился в привычную картину человеческого муравейника, затем пейзаж заволокло дымами, облаками и тучами…
Далее полёт протекал в штатном режиме.
Только в Тюмени, куда, собственно, самолёт и направлялся, в изгибах шасси нашли кусочки того, что ещё недавно имело простое человеческое имя Вася.
А в Москве, на взлётной полосе №…, перекрыли движение на некоторое время, чтобы найти ещё какие-то обрывки, куски и кусочки.
Автор не станет описывать, что и где нашли. Потому, что автор – нормальный человек. Не любит он ни страшилок, ни фильмов ужасов. Даже когда смотрит обычный детектив, автор зажмуривается, если в кадре появляется убийца и начинается тревожная музыка. Но, как только музыка становится обычной или даже лирической, автор открывает глаза. Извините.
3
В
Грязно-коричневый.
Мелкий дождичек, грозящий перейти в мокрый снег, завершал общее впечатление от художественного полотна «Грачи улетели».
У деревянного забора, когда-то покрашенного в зелёный цвет, кто-то бросил животное. Побитое и окровавленное.
У калитки лежал несчастный зверь, часто-часто дышал и прикрывал лапами мордочку. Шерсть на мордочке вся в сгустках крови, ухо порвано.
Словно для того чтоб окончательно поиздеваться над беднягой, его бросили прямо под вывеску над калиткой. Вывеска рассказывала, что здесь находится приют для животных «Заблудившийся енот».
Две буквы в слове «заблудившийся», «и» и «в», облупились, а последние – «ся» – просто заляпаны грязью.
Поэтому тот, кто увидел бы вывеску впервые, обязательно прочёл бы: «Заблудший енот».
Оставалось надеяться, что люди у нас привыкли ко всему, а еноты, собаки, кошки, мышки и прочая тварь Господня читать не умеют.
Хотя кто из нас не «заблудший», положа руку на сердце? Сколько бы ни было ног или лап…
– Кто ж это тебя, болезный, так отделал?
Над брошенным животным, вернее, над побитым и недобитым енотом склонилась женщина неопределённых старо-молодых российских лет. Скорее молодая, чем старая.
– Ох-ох-ох! – продолжала она. – Ну просто изверги! Сейчас, подожди, я переоденусь и вернусь за тобой!
Женщина произнесла это таким голосом, словно возле побитого енота уже выстроилась очередь, чтобы скорее оказать ему первую медицинскую помощь. А также положить этого особо ценного побитого енота куда-нибудь в отдельную палату и начать наконец-то достойно ухаживать за ним.
Побитый енот приоткрыл один глаз – тот, который хоть немного открывался. Нет, очереди не было.
Рядом стояла простая русская баба… ну, может, просто баба славянского вида. Простота – тоже вещь относительная. Так что баба скорее простая, чем простая просто (извините автора, пожалуйста).
Прямые тёмно-русые волосы выбивались из-под вязаной шапки грязновато-сиреневого цвета. Брови светлые, да и тех почти не видно. Глаза серые, вокруг глаз мелкие морщинки.
Губы «типа накрашены». Помада дешёвая, уже съедена по дороге.
Енот прикрыл глаз. Он всё это увидел.
Енот? Ага. Да. Увидел. Енот. Всё это.
Но кто может точно сказать человеку, что и как видит енот? Может ли енот как-то донести до человеческого разума то, что он видит?
А побитый енот? Что может побитый енот, брошенный кем-то под забором енотового питомника?
Женщина поднялась и, толкнув калитку, вошла на территорию, огороженную забором.
В это время енот услышал далёкий колокольный звон.
«Этого ещё не хватало», – подумал побитый енот.