Заблудший святой
Шрифт:
— Однако ты можешь не сомневаться, что, если это бреве будет предъявлено наместнику Императора в Милане, он немедленно двинет против тебя войска и вышибет тебя отсюда, утвердив меня в моих правах — по всем законам, божеским и человеческим. — Я протянул ему пергамент. — Для того чтобы найти наместника Императора, тебе нет необходимости ехать так далеко, он находится не в Милане, а в Пьяченце.
Он смотрел на меня так, словно не понимал значения моих слов.
— Как это так? — спросил он.
Я ему объяснил:
— Пока ты зря терял время в Ватикане, добиваясь того, чтобы были узаконены твои подлые деяния, в мире кое-что изменилось. Вчера Ферранте Гонзаго именем Императора захватил Пьяченцу. Сегодня Совет Пьяченцы должен принести клятву верности цезарю note 126 через его наместника.
Он долго смотрел на меня широко раскрытыми глазами, лишившись дара речи от крайнего изумления.
— А герцог? — с трудом выговорил он, проглатывая слюну.
Note126
Цезарь — обычное для европейских монархий обозначение титула государя.
— Вот уже двадцать четыре часа, как герцог находится в аду.
— Он умер? — спросил Козимо еле слышно.
— Умер, — ответил я.
Он облокотился о перила моста. Руки его бессильно повисли, в одной он машинально крошил и мял папский пергамент. Однако через некоторое время он слегка приободрился. Он обдумал ситуацию и решил, что его положение не так уж сильно ухудшилось.
— И тем не менее, — настаивал на своем Козимо, — на что ты можешь надеяться? Даже Император должен склонить голову перед этим, — он похлопал рукой по пергаменту. — Я требую, чтобы мне вернули мою жену, и мое требование подтверждается прямым указанием папы. Неужели ты так безумен, думая, что Карл Пятый откажется его подтвердить?
— Возможно, что у Карла Пятого сложился несколько иной взгляд на твою женитьбу, чем тот, который, по всей видимости, имеется на этот предмет у его святейшества. Ведь Император судил на основании некоего меморандума, в котором изложены все обстоятельства этого дела. Я советую тебе безотлагательно явиться в Пьяченцу, к наместнику Императора. Здесь ты только попусту теряешь время.
Он сложил губы, слегка причмокнув. Наконец взгляд его, скользнув, остановился на Бьянке, которая стояла возле меня, несколько отступив назад.
— Позволь мне обратиться к тебе, монна Бьянка… — начал он.
Но я мгновенно встал между ними.
— Неужели ты совсем уж лишился стыда? — зарычал я. — Настолько, что осмеливаешься обратиться к ней, ты мерзкий сводник, шакал, пожиратель праха? Убирайся вон, а не то я велю поднять мост и разделаюсь здесь с тобой самолично, наплевав на папу, Императора и всех прочих, которых ты вздумаешь позвать на помощь. Убирайся отсюда, и немедленно!
— Ты мне за это заплатишь! — прорычал он. — Клянусь Богом, ты за это заплатишь!
С этими словами он удалился, опасаясь, что я приведу в исполнение свою угрозу.
Однако Бьянка дрожала от страха.
— Он не зря тебе угрожает, он сделает все, чтобы настоять на своем! — воскликнула она, как только мы снова оказались во дворе замка. — Император не сможет отрицать, что его требования справедливы. Не может! Не может! О, Агостино, это конец. Подумать только, в какое ужасное положение я тебя поставила.
Я утешал ее. Говорил ей мужественные слова. Клялся защищать замок до последнего — пусть камня на камне от него не останется, я все равно не сдам его неприятелю! Однако на душе у меня было скверно, меня терзали дурные предчувствия.
Следующий день, который пришелся на воскресенье, мы провели в мире и покое. Удар обрушился на нас в понедельник, в полдень. В Пальяно явился герольд note 127 Императора в сопровождении небольшого эскорта.
Мы находились в саду, когда слуга принес нам это известие, и я отдал распоряжение, чтобы герольда впустили в замок и привели ко мне.
Я взглянул на Бьянку и увидел, что она смертельно побледнела и вся дрожит.
Мы не сказали друг другу ни слова, пока дожидались гонца — им оказался расторопный человек в черном с желтым — цвета австрийского дома note 128 . Он вручил мне запечатанный конверт. В нем находилось письмо от Ферранте Гонзаго, в котором мне предписывалось явиться на следующий день в Муниципальный дворец в Пьяченце, с тем чтобы предстать перед судом по обвинению, предъявленному мне Козимо д'Ангвиссола.
Note127
Герольд — здесь: глашатай; гонец с особым поручением.
Note128
Карл Пятый был сыном австрийского эрцгерцога Филиппа Красивого и внуком императора Максимилиана. Габсбурга.
В полном замешательстве я смотрел на герольда, не зная, что мне делать. Он протянул мне еще один конверт и сказал:
— Меня попросили, мессер, чтобы я, в виде одолжения, передал вам вот это.
Я взял конверт и стал рассматривать, что на нем написано: «Высокочтимому и благородному Агостино д'Ангвиссола, в Пальяно. Спешно».
Это была рука Галеотто. Я вскрыл конверт. Все письмо состояло из двух строчек:
«Ради святого, не вздумай не подчиниться императорскому приказу. Незамедлительно пошли ко мне Фальконе. Галеотто».
— Хорошо, — сказал я герольду. — Я не замедлю явиться.
Я приказал сенешалю, который стоял возле меня, ожидая распоряжений, чтобы гонца перед отъездом накормили, и отпустил их обоих.
Когда мы остались одни, я обернулся к Бьянке.
— Галеотто велит мне подчиниться, — сказал я. — У нас есть еще надежда.
Она взяла письмо и, проведя рукой по глазам, словно для того, чтобы рассеять туман, мешающий ей видеть, прочла его. Потом она задумалась над этим приказанием, смысла которого не могла понять, и наконец подняла на меня глаза.
— Теперь все кончится, — сказал я. — Так или иначе теперь все кончится. Если бы не письмо Галеотто, я, наверное, отказался бы подчиниться и стал бы настоящим изгнанником, парией, человеком вне закона. А теперь у меня появилась какая-то надежда.
— О, конечно, Агостино! Конечно! — воскликнула она. — Неужели мы еще недостаточно страдали? Неужели не заплатили полной мерой за то счастье, которое принадлежит нам по праву? Завтра я поеду с тобой в Пьяченцу.
— Нет, нет! — уговаривал я ее.