Заблуждения сердца и ума
Шрифт:
– Если бы вы меня предупредили заранее, сударыня, – сказал я, – я бы не связал себя другим обещанием.
– О, я в этом не сомневаюсь, – сказала она, не глядя на меня.
– Если вы в самом деле хотите, – продолжал я, – то…
– О нет, – прервала она меня, – я ничего не хочу. Я не стою ни малейшей жертвы с вашей стороны и не приму ее.
– Вы только что думали иначе, – заметил я, – и я полагал, что смогу…
– Нет, нет, – опять прервала она меня, – я была не права, а теперь исправила свою ошибку.
С этими словами она покинула меня. Я горько пожалел, что просил ее о том, что за минуту
Как ни больно мне было расставаться с Гортензией, я подумал, что не следует ради любви жертвовать собственным достоинством. Не слишком ли далеко завело меня увлечение ею? Я не мог себе простить, что дал случай госпоже де Люрсе восторжествовать надо мной. Я с тоской смотрел на экипаж, увозивший Гортензию; та не удостоила меня ни единым словом; я с горечью думал о том, что она не была свидетельницей моих попыток поправить дело, и объясняла себе мой отказ участвовать в прогулке любовью к госпоже де Сенанж.
Они отъехали уже далеко, а я все еще стоял в оцепенении. Наконец я пришел в себя и отправился домой, чтобы обдумать все подробности случившегося; но я неправильно истолковывал все, что со мной произошло, и не переставал тосковать по Гортензии.
Хотя я знал, что она пробудет в деревне два дня, все же я послал на следующий день справиться, не возвратилась ли она в Париж. Прошел еще день; терзаемый нетерпением и ревностью, я сам отправился к ней, и узнав, что они еще не возвратились, готов был сейчас же ехать за ней в деревню, но преодолел искушение; мое тщеславие оказалось сильнее любви, и мысль, что госпожа де Люрсе объяснит мой приезд тем, что я не могу жить без нее, оттеснила все другие соображения и остановила меня, несмотря на мои тревоги.
Не успел я вернуться к себе, как мне доложили о приходе Версака. Хотя я был поглощен своей любовью, но одиночество, на которое я себя обрек, начало тяготить меня, и я был счастлив его видеть.
– Хотел бы я знать, – сказал он, входя, – где вы пропадали эти два дня? Нет уголка в Париже, куда бы я не заглянул в надежде вас встретить.
– Я пребываю, – отвечал я, – в черной меланхолии.
– Разве счастливые любовники, – спросил он, – могут пребывать в меланхолии? Я не удивляюсь, что вы огорчены отсутствием госпожи де Сенанж, но вы можете быть вполне уверены, что вас любят…
– О, боже мой! – воскликнул я.
– Это трагическое восклицание пугает меня, – прервал он меня в свою очередь, – разве она вам еще не написала?
– Помилуйте, – ответил я, – она только два дня как уехала; вы же знаете, что она обещала мне написать только по возвращении.
– Это так, – согласился он, – но все же я удивлен, что у вас еще нет от нее послания. Позавчера у вас просили позволения писать вам, и по логике вещей вы должны были уже получить несколько записок. Госпожа де Сенанж редкая женщина! Она не заставляет вас мучиться неизвестностью и опасаться излишних отсрочек. В одну минуту ее ум все постиг, и сердце отозвалось.
– Эти свойства, – возразил я, – как раз расхолаживают меня. Некоторая осмотрительность в выборе возлюбленного, по-моему, больше подходит женщине, чем поспешность, за которую вы так признательны госпоже де Сенанж.
– Когда-то принято было думать по-вашему, – сказал он, – но времена переменились.
– Как, разве я внушил ей надежду? – воскликнул я.
– Конечно! – сказал он холодно. – Когда мужчина вашего возраста бывает у такой женщины, как госпожа де Сенанж, появляется с ней в общественных местах и завязывает переписку, у него должны быть на нее виды. Обычно этого не делают без определенных намерений. Она, несомненно, уверена, что вы ее обожаете.
– Неважно, что она думает, – возразил я, – я сумею ее разубедить.
– Это будет непорядочно, – ответил он, – вы дадите ей основания жаловаться на вас.
– А я полагаю, – заметил я, – что скорее я вправе жаловаться на нее. На каком основании она притязает на мое сердце?
– На ваше сердце! – воскликнул он. – Вот слово из романа. С чего вы взяли, что она притязает на ваше сердце? Она не способна на такие смехотворные притязания.
– Чего же она хочет? – спросил я.
– Интимных отношений, – ответил он, – которые похожи на любовь, поскольку дают наслаждение, но без глупых претензий и капризов. Короче говоря, она чувствует склонность к вам и от вас ожидает такой же склонности.
– Думается мне, – ответил я, – что этого ей долго придется ждать.
– Может быть, – сказал он, – но в конце концов вы придете к логическому выводу, что ваша неприязнь к госпоже де Сенанж неразумна. Теперь она вам не нравится, но это не значит, что в будущем она вам не понравится больше. Это случится помимо вашей воли, но обязательно случится, иначе вы нарушите благопристойность и укоренившиеся обычаи.
– А я, наоборот, убежден, – сказал я, – что ничего подобного не случится. Пусть обо мне судят как угодно, но я не хочу этого.
– И очень плохо, – сказал он. – Советую хорошенько взвесить, вправе ли вы не хотеть.
– Но вы, например, – спросил я, – хотели бы с ней сблизиться?
– Если бы, на мое несчастье, она меня отличила, – сказал он, – мне пришлось бы уступить, хотя я мог бы от этого уклониться.
– Вот как! Почему же мне не дозволено уклониться?
– Вы слишком молоды, – ответил он, – чтобы миновать госпожу де Сенанж. Вы обязаны ответить ей взаимностью, тогда как для меня связь с ней была бы только актом вежливости. Вам теперь нужно, чтобы женщина ввела вас в общество, а я, наоборот, ввожу в свет женщин, которые хотят блистать в обществе. В одном этом вы можете видеть разницу между нами.
– Позвольте обратиться к вам с вопросом, – сказал я, – и не удивляйтесь, если я задам вам не один, а несколько вопросов. Вы толкуете мне о вещах совершенно новых для меня, и я не могу сразу усвоить эти мысли так, как бы вы хотели. Кроме того, не сердитесь, если слова ваши не только меня удивят, но и вызовут недоверие.
– Единственная моя цель – просветить вас; мне доставит искреннее удовольствие рассеять все ваши недоумения, – ответил он, – и показать вам свет таким, каким вы должны его видеть. Но чтобы свободнее отдаться обсуждению вопросов, которые по своей обширности и разнообразию могут нас далеко завести, я предлагаю поискать места поукромнее, где нам никто не помешает, а таким подходящим местом я считаю площадь Звезды.