Забудь меня
Шрифт:
Нет, дорогой! Сюда ты больше не вернешься. Я приложу к этому все усилия. Не сомневайся.
Она несколько часов сидела в баре. Пила, ела мороженое и плакала. А мне от этого было радостно.
Давай, поплачь, расстанься с прошлым. Так надо. Так давно уже надо. Я больше, чем уверен, что это не первая измена отца ей. И надеялся только на то, что она не окажется такой же нерешительной как моя мать и не станет терпеть еще десять лет и прощать раз за разом. В этом нет никакого смысла, если в глубине души ты понимаешь, что однажды ты все равно не выдержишь и поставишь точку. Так
Напившись до горлышка, Марина начала буянить. Залезла на барную стойку и, если бы не бармен, поддерживающий ее, расшиблась бы насмерть со своих каблуков.
Хотел подойти и призвать к порядку, но меня опередили двое толстосумиков, что постоянно снимали здесь девок по пятницам.
Марина была уже полностью невменяемой, и они сразу нагло стали ее ощупывать и мять везде, где только можно. Она не возражала. Видимо пьяный мозг и расслабленное тело жаждали-таки мести изменнику. Мужики легко повели ее за собой в сторону уборных, и я не выдержал. Вырубил обоих и потащил Марину наверх, в комнаты для приватных танцев.
Я понимал, что она пьяна и в отчаянье, но меня все равно трясло от злости на нее. Ну как можно было так опуститься! Да протрезвев, она бы руки на себя от стыда наложила.
— Твоему отцу можно, а мне нет! Я же любила его! Я же верила ему, как в бога верят! А теперь! Кому я нужна теперь? — кричала она, уже не пытаясь сдерживать эмоции и слезы.
В глазах Марины было столько отчаяния и боли, что я не сдержался. Признался в своих чувствах. Не мог больше молчать. Если бы молчал еще хоть день, душу бы просто разорвало в клочья. Мне тоже было сейчас очень больно, от того, что ей больно. Больно из-за него.
Я поцеловал ее, и она ответила, да с таким жаром, что я мгновенно достиг максимального возбуждения. Потом она просила остановиться, говорила, что так нельзя. Я, конечно, понимал, что так и есть! Что я сейчас ничем не лучше тех двоих. Пьяную девушку брать подло и низко, и утром я обязательно получу истерику и по морде ни раз. Но я не мог остановиться. Просто не мог. Слишком долго ждал этого момента.
Я встал перед ней на колени, задрал подол ее длинного платья, (короткие, отец ей давно носить не позволял) разорвал к черту ее колготы, сдвинул в сторону ее трусики и принялся вылизывать ее гладкий лобок. Пьянея от ее запаха желания. Именно таким, возбуждающим, кружащим голову я его себе и представлял всегда. И сейчас просто не мог им надышаться. Вот он рай! Вот оно счастье! Сердце билось в груди как сумасшедшее. Предельно напряженный член нетерпеливо вздрагивал, требуя главного.
Но Марина была колоссально напряжена. Один сплошной комок нервов, упрямо сжимающий трясущиеся ноги. Она плакала и просила остановиться, но я этого не делал, потому что знал еще немного, и она будет не всхлипывать от слез, а кричать от наслаждения. Потому что все больше становиться влажной. Ее сок падал на мои пальцы, даря, ликование и смелость.
Я аккуратно ввел в ее лоно два пальца и начал неспешно углубляться, одновременно кружа большим пальцем по увеличившемуся клитору, осуществляя один из моих самых любимых и частых снов. Только в реальности возбуждение, что я испытываю, несравнимо ярче. Я удивлялся тому, как сам еще не кончил от такого долгожданного воплощения самых смелых грез. Но для меня всегда было главное не просто кончить, а довести до фееричного конца свою женщину, без этого победа не засчитывалась.
Я нащупал пальцами ее заветную точку райского наслаждения и с каждым движением непременно легонько надавливал на нее и замирал внутри горячего лона на несколько секунд. С каждым таким движением пальцы все больше обдавало влагой, и я усилил напор. Не прекращая языком ласкать нежную кожу лобка. Вскоре горячее лоно начало пульсировать, смазка стекала по пальцам все обильнее, говоря о приближение бурного оргазма. Но предчувствуя свое поражение, Марина плакала все громче и сжимала ноги все отчаяннее.
Меня просто бесило её показное упрямство.
Да разведи ты уже, в конце концов, свои ноги и закончатся твои слезы раз и навсегда!
Я не чувствовал себя виноватым перед отцом. Прекрасно зная, что, в отличие от меня, он никогда и не любил Марину, так, поддерживал свой старческий организм в тонусе, за ее счет. Только и всего.
Она бы непременно кончила, расслабилась и умоляла взять ее еще и еще, чтобы я с удовольствием и сделал, но нас отвлек звонок из больницы.
Сначала, я подумал, что это сама Марина попросила кого-то разобраться с отцом. Она отрицала и только уже сидя в машине, я понял, что просить то ей и некого. У нее нет друзей. Отец ее практически не выпускает из дома, и даже все ее соцсети проверяет, и я больше чем уверен, что ей еще и в голову ни разу не пришло иметь скрытые от него странички.
Глава 4
Марина
Пока ехали в машине, меня трясло так, что зуб на зуб не попадал. От страха, стыда и… Возбуждения.
От волнения я практически протрезвела и теперь сгорала со стыда. Ладно, я пьяная, в отчаянье и злости. Но он то! Он совершенно трезвый и получается, что просто воспользовался, моим практически неадекватным состоянием! Поддонок!
От злости меня затрясло, и зубы застучали еще сильнее.
— Ты в порядке? — Кирилл, видимо услышав стук моих зубов, включил кондиционер на обогрев.
Я промолчала. Просто не знала, что ему сказать и так ведь понятно, что не в порядке и главным образом из-за него. К чему спрашивать очевидное?
Кирилл хотел взять меня за руку, я дернулась, отодвигаясь подальше, и ударила его по руке.
— Никогда больше не смей меня касаться, иначе, клянусь детьми, ты очень пожалеешь! — прошипела я, с трудом сдерживая желание исцарапать его руку в кровь.
— Не обещаю, — в голосе мерзавца прозвучала явная усмешка.
Подонок!
Я приложила не мало усилий чтобы промолчать, он ведь только и ждет повода затеять брань. Не время сейчас. Пришлось сделать несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться.
Как же гадко на душе!
Я чувствовала себя невероятно грязной. Аж передернуло всю. Хотелось как можно скорее помыться. И это Кирилл меня еще спас от тех двоих, после них, мне бы и вовсе жить не хотелось.
Как мне плохо! Дура! Какая же я дура!