Забудь о любви
Шрифт:
Жгучая обида раздирает внутренности, но я не возражаю отцу. Понимаю, что это бесполезно. Он… его не исправить. Кто-то из нас должен быть умнее.
— Хорошо, спасибо за наставления. Из больницы тебя заберёт водитель Аркадия.
— А ты почему не можешь приехать?
— Я буду немного занята, пап, — даже смешно от его вопроса. — Понимаешь, я замуж выхожу.
— Ты уже замужем.
— И что?
— Извини, милая. Мне Аркадий звонит. Потом договорим.
Я кладу трубку и поднимаю взгляд на вошедшего в комнату Богдана. Он садится рядом со мной на
— Это по твоей просьбе Аркадий звонит папе? — догадываюсь я.
— Да. Он должен знать об Асманове. И о похищении, — Богдан ласково касается моего лица. Я отшатываюсь.
— Но зачем? Я не хочу его волновать! Он не должен ничего знать, он ещё от избиения не отошёл! Отмени всё!
— Твой отец виноват в том, что с тобой случилось.
— Но он же расстроится….
— Пусть. Ему будет полезно, — припечатывает меня словами Богдан.
— Что полезно? Волноваться?
— Полезно задуматься о том, какую ношу он взвалил на свою дочь. Сначала заставляет выйти замуж за незнакомого человека, потом давит на тебя, принуждает быть вежливой и благодарной, а любые твои желания игнорирует или критикует. Как с поступлением, например. Но что сделал твой отец? Почему ты должна отвечать за его грехи?
— Так получилось… — растерянно шепчу я.
— Да, так получилось. И не факт, что весть о твоём похищении заставит его о чём-то задуматься. Но и молча наблюдать, как ты мучаешься, я тоже не могу.
— Я не страдаю…
— Конечно. Я же слепой и ничего не вижу, — Богдан, качнув головой, снова берёт меня за руку. — Твой отец должен знать, насколько ты смелая, хитрая и сообразительная. Ты больше не ребёнок, которому нужно читать нравоучения. Родиону пора смириться с тем, что ты повзрослела и в его советах больше не нуждаешься.
— Кажется, это не Аркадию нужно с папой разговаривать, а тебе, — хмыкаю я.
— А кто сказал, что я с ним не поговорю? Вот завтра и побеседую с дорогим тестем. Мне же свадебный макияж и причёску делать не надо.
— Везёт, — я нежно целую его в губы, вдыхаю любимый терпкий аромат. Богдан прав: отец должен знать правду.
— Мне уже не терпится увидеть твоё платье.
— А мне не терпится побывать на собственной свадьбе. Кстати, где она будет проходить?
Я на взводе с самого утра. Богдан уезжает в больницу, чтобы поговорить с моим отцом. Переживаю, как пройдёт их встреча. Надеюсь, они не повздорят. Каким бы тяжёлым человеком не был мой папа, я всё равно его безумно люблю.
В десять часов я впускаю Наталью с Лесей. Усаживаюсь на стул, девчонки кружат вокруг меня, болтают о чём-то отвлечённом, сериалы модные обсуждают. Тревога немного отступает. Вчера я всё-всё разузнала о свадьбе. В четыре часа начнётся церемония на берегу реки, а затем торжество продолжится в помпезном двухэтажном ресторане. Я должна улыбаться и быть счастливой, всё остальное сделает ведущий. Что ж, на словах звучит не так уж страшно.
— Шикарно выглядишь, — заявляет Богдан. Девчонки только что ушли, я собиралась кофе выпить.
— Эй, а ты разве не должен быть у родителей? Теперь ты знаешь, как я выгляжу, — дую губы, хотя разочарования не чувствую. Главный секрет — это свадебное платье, а не макияж.
— Мне уйти? — вскидывает брови Богдан.
— Нет уж. Лучше скажи, что с папой? Вы нашли общий язык?
— Можно сказать и так, — размыто отвечает муж. Мне это совсем не нравится. Что за тайны в день свадьбы?
— Точно? Или вы поссорились?
— Лия, это наши мужские дела. Поверь, ничего страшного не произошло. А подробности тебе знать ни к чему, — мягко произносит Богдан.
Если бы не его тон и ласковый взгляд, я бы, наверное, рассердилась. Но не могу. Богдан ведь ради меня старается. Да и с папой бывает сложно, я-то знаю.
— Окей, — вздохнув, соглашаюсь я.
— Нам нужно быть на месте в два часа. Уточнить кое-какие детали с ведущим и музыкантами.
— Блин, а платье? Мне в нём туда ехать?
— Нет. Переоденешься в номере для молодожёнов.
— Всё так сумбурно. Наверное, я должна была принять участие в подготовке. Ведущий же нас совсем не знает! О чём он будет говорить?
— Придумает. Это его работа, — Богдан совсем не разделяет мою тревогу, он выглядит спокойным и уверенным в себе. Аж бесит.
— Ты мог бы и поволноваться ради приличия, — кривлюсь я.
— А зачем переживать? Будем импровизировать, если вдруг что-то пойдёт не так, — философски замечает Богдан.
— Вот ты совсем меня не успокаиваешь!
Он окидывает меня ироничным взглядом, а затем обхватывает за плечи, прижимает к стене и целует! Да так, что у меня коленки подкашиваются. И все лишние мысли из головы вылетают. Мы несколько дней не занимались сексом. Я соскучилась. Безумно!
— Что ты делаешь? — шепчу, когда он стаскивает с меня футболку, а затем шорты.
— А на что похоже? — усмехается Бо. — Снимаю стресс. Быстро. Качественно. Надёжно.
— Быстро? — уточняю я. — На тебя это не похоже.
— Боюсь, медленно не получится. Я слишком соскучился. Да и по времени мы ограничены.
На прелюдию уходят считанные минуты. Поцелуев и жадных прикосновений хватает, чтобы возбудиться до предела. Богдан садится на диван, расстёгивает ширинку на брюках и освобождает напряжённый член. Тянет меня за локоть, вынуждая сесть сверху. Я упираюсь ладонями ему в плечи, ахаю, когда мы превращаемся в единое целое. И начинаю двигаться.
Он прав. Медленно не получится. Я сразу же ускоряюсь, это инстинктивно происходит, помимо моей воли. Целую Богдана, кусаю его за нижнюю губу, царапаю плечи. Он обхватывает мои бёдра, толкается глубже, сильнее. Мы кончаем почти одновременно. Тело приятно покалывает, глаза закрываются. Богдан обнимает меня, целует, гладит по щеке.
— Посмотри, макияж не испортился? — на меня обрушивается осознание катастрофы. Если тушь растеклась или тени посыпались — это будет провал.
— Так вот, что интересует девушек после секса, — тихо смеётся Богдан. — Нет, твой макияж не пострадал. Видимо, качественный.