Забвение Миров
Шрифт:
– О, Боже! – у Киры по спине побежали мурашки. – Это о тебе говорила мама, а не о Драконе. О тебе! Неужели она знала, что всё так случится?
– Думаю, да. И, скорее всего, знала обо всём ещё задолго до того, как всё началось. У меня есть подозрения, раз она Видящая, что она знала всё едва ли не с твоих самых первых дней жизни.
– Ты думаешь, она все эти гадости специально говорила? – спросила Кира. – Она ведь так на самом деле не думает?
– Думаю, да, – ответил Павел. – Невозможно притворяться, что любишь кого-то столько лет. Я думаю, что она тебя действительно любит, как и отец. Он ведь нас предупредил. Он жутко рисковал, когда звонил тебе. Надеюсь, его не поймали. Ты не смотрела нить?
– Нет. Хотя надо, нечего тянуть. Давай сейчас посмотрим.
– Посмотрим?
–
– Я принесу, – Павел поднялся и прошёл через комнату к сумке Киры. Достал из неё клубок.
Он снова вернулся к Кире, сел за её спиной, вытянув ноги. Вручил ей клубок и взял за плечи.
– Если почувствуешь дискомфорт или боль, постарайся не сжимать сильно, лучше просто отпусти, а потом снова возьмись, – Кира села по-турецки и стала наматывать конец нити на палец. – Готов?
– Да.
Кира закрыла глаза и стала разматывать клубок, пропуская нить между большим и указательным пальцами. Сначала ничего не было. И это неудивительно, поскольку видения ребёнка слишком сумбурны, обрывисты и неумело нанизаны на нить. Старейшины знали, что даже если оппозиция этот клубок посмотрит, то вряд ли сможет в нём разобраться, к тому же не было гарантии, что там есть нужная информация. Первое, что было на нити, было не изображением, а скорее мыслью: «Когда я вырасту, мы полетим над облаками». И громкий бас ей отвечал: «Обязательно, малышка, только подрасти немного и дождись своего Дракона». Звук голоса сменился картинкой. Кира узнала себя, она была маленькой девочкой в синем платьице в горошек, звонко смеялась, мама подарила ей волшебное зеркало. Она не могла от него оторваться. Кира помнила, что даже спала с ним, клала под подушку, а утром, едва проснувшись, сразу тянулась за ним. Но когда она подросла, то стало ясно, что любое зеркало можно сделать волшебным. Кира с горечью вспомнила, как мать смотрелась в её зеркало на их с Павлом свадьбе. А может? Картинка снова сменилась, и теперь она летела на Золотом Драконе. Она казалась такой крошечной на его спине. Маленький ребёнок на спине огромного Дракона. Кира отбросила нить и резко открыла глаза.
– Что? Что не так? – спросил Павел.
– А то, что я летаю на Драконе в режиме реального времени, то есть в том возрасте, в котором вижу видения.
– Это плохо?
– Это может значит только одно, что я входящая во сны. Но ведь это не врожденный дар, этому можно только научиться и учиться нужно не один год. Это очень сложно!
– Но возможно?
– Видимо, да, – ответила Кира.
Она снова взяла нить, закрыла глаза и продолжила. И снова детский голос: «Где ты?» И громкий голос ответил: «Я ухожу». «А мне с тобой нельзя?» – спросил детский голосок. «Нет, малышка, нельзя, теперь это твой дом». Твой дом? О чём он? О чём говорит этот голос?
«Ты вернёшься за мной?»
«Нет, но если ты захочешь домой, то всегда сможешь вернуться». Кира увидела себя, как она бежит по залитому солнцем лугу, трава высокая, а она такая маленькая. Позади дорога, впереди мелькает дыра… Вертикальная фиолетовая щель, как раз размером с Киру. Она вбежала в неё и оказалась на огромном поле, вокруг горели костры, возле них располагались Драконы разных окрасов и размеров. На этом клубок закончился…
Кира открыла глаза.
– Как мило, – сказала она.
– Да, неплохая картинка, – согласился Павел.
– Только беда в том, что это не видения Видящей, а воспоминания. А воспоминания – это хоть и истина, но в них легко вплести детскую фантазию. Из видений здесь только полёт на Драконе. У половины детей в детстве были воображаемые друзья. У меня такими друзьями были Драконы, а буйная детская фантазия в красках их рисовала и оживляла.
– То есть ты хочешь сказать, что Старейшины решили выдать фантазии за реальность и сбить Орден со следа?
– Думаю, да, – ответила Кира. – Есть ещё одна догадка.
Кира встала, прошла к своей сумке и достала из неё раскладное зеркальце, то самое, которое мать вытащила из её клатча в день свадьбы и в которое так демонстративно смотрелась. Она снова села впереди Павла, открыла зеркальце, сложила пальцы, изображая рамку, и, наклонившись, медленно
«Я надеюсь, что не опоздала. Что ты видишь это не тогда, когда стало уже слишком поздно. Прежде всего, милая, мы с папой любим тебя, никогда не сомневайся в этом. А теперь беги, очень быстро. Времени нет».
Из глаз Киры покатились слёзы. Павел крепко обнял её.
«Нам нельзя больше видеться, это для твоего же блага. Павел защитит тебя. Я уверена. Ты ни в чём не виновата. Твои видения о зомби-Драконах были и в детстве. Мне стоило огромных трудов, чтобы выдать их за детские фантазии. Как ты уже знаешь, я не очень-то преуспела. Я не могу сказать тебе много. Но хотелось бы сказать правду. Во-первых, я очень тебя люблю, ты моя дочь даже при условии, что тебя родила не я. Мы нашли тебя младенцем. Ты была особенной, я видела это. Твоя сила гораздо больше, чем у всех Видящих вместе взятых. Большую часть твоих сил мы закрывали, скрывали и подавляли. Старейшины говорили, что это тебе во благо. Если бы я знала, к чему это приведёт… Прости, если сможешь. Мы не знаем, кто ты и откуда, кто твои родители. Мы нашли тебя в мусоре, поэтому старуха не стеснялась в выражениях. Да и я тоже. Я была вынуждена. И нет мне за это прощения. У меня есть смутные сомнения относительно тебя. Ты в детстве, подобно великим Драконам, могла открывать порталы между мирами. Маленькие такие, у тебя было своё место, мы часто находили тебя там, ты сбегала из дома, а потом оказывалась за тридцать километров от города. Это твоё главное умение, думаю, из-за этого тебя и приговорили. Они увидели, что ты начала учиться защищаться, а значит, перестанешь быть под их контролем. Не знаю, как часто, но мне известно, что Старшая входила в твоё сознание, проверяла тебя. Видимо, она вошла в твой сон той ночью и увидела то, что её напугало. Сейчас, когда ты стала старше, возможно, ты стала сильнее, твой магический потенциал вырос. Я очень надеюсь, что вы с Павлом найдёте место, в котором будете в безопасности. Нам с отцом известно, как поступают с членами общества, которые были отлучены. Но ты особый случай. Тебя не запрут, не объявят сумасшедшей, а просто убьют. Я хочу, чтобы ты жила. Живи, моя девочка, живи. И держись за Павла, он твоё спасение. Большего сказать не могу, потому что просто не знаю».
– То есть это правда. Это не фантазии, а воспоминания, – подвел итог Павел. – Ты, видимо, не просто открывала порталы, но и действительно летала на Драконе и общалась с ним. Я думаю, что это он принёс тебя к тому мусору и оставил там, зная, что тебя точно найдут, а потом навещал, чтобы удостовериться, что с тобой всё хорошо.
– Бред…, – тихо ответила Кира. – Если сложить воедино слова мамы и то, что мы увидели на нити, тогда получается ещё бредовее. Воспоминания на клубке – это важные данные в руках знающих людей. Они не могли так просто отдать клубок с едва ли не самой секретной информацией в руки Ордена. Здесь что-то не так. Либо Маша нам врёт, и клубок просто выкрали, как и досье на меня.
– Зная Машу, могу сказать, что именно так она бы и поступила. Думаешь, клубок прилагался к досье?
– Чувствую, – прошептала Кира. – А про то, что я сбегала…, – Кира задумалась. – Я помню, как ездила куда-то одна на автобусе, как мне влетало за это.
– Значит ли это, что порталы привязаны к определённому месту и их нельзя открыть, где вздумается?
– Может быть.
========== Глава 14. Страх. ==========
Когда у тебя миллион проблем, ты решаешь их по мере поступления, и каждая из них в определённый момент становится самой насущной. Шаткое подобие безопасности, лёгкий тремор при виде полицейских на паспортном контроле при пересечении границ. Фиктивные визы. Билеты в один конец. И страх обнаружения. Всё это связалось в тугой ком. Павел и Кира, словно загнанные звери, озирались по сторонам, боялись лишних взглядов и вопросов. Им теперь предстоит построить новую жизнь под другими именами и в чужой стране. Но и это не значило, что они в безопасности. Мир внезапно стал крошечным.