Забвение
Шрифт:
— Ты….ты… — шипела Эмилия в лицо герцогу, отчего он приходил в бешенство, но пытался обуздать чувство, сжав руки в кулаки. Он терял контроль над ситуацией.
— Успокойся и послушай уже… Постарайся вспомнить то, что было во время нашей свадьбы. Я ничего не делал с твоим братом… Лишь помог тебе в избавлении его тела. — Максимилиан был зол. Ворошить прошлое не в его интересах, но так больше не могло продолжаться. Он понимал, что Эмилия больна и болезнь прогрессирует, забирая ее жизненные силы и его заодно. Больше не было сил выносить и терпеть всё это. Максимилиан устал бороться с женой, которая видит и слышит то, что хочет. Ее разум был помутнен и затуманен и лишь правда могла внести ясность происходящего.
— Вспомни день приезда твоего отца… Сад, как мы…любили друг друга… Как пришел твой старший брат с угрозами и обвинениями… Я лишь защищал твою честь! Хотел уберечь тебя, но… Ты решила иначе.
Герцогиня молчала, но вот горькие слезы градом скатывались
— В тот день после банкета ты напился и изнасиловал меня в лесу! — крикнула Эмилия, когда картинка их близости с Максимилианом стала одним целым. Она пыталась искать оправдания для супруга, но не находила.
— Куда ты дел королевского рыцаря? Что ты с ними сделал… Я ничего не помню, все смутно. Но единственное что могу сказать точным, ты издевался надо мной, удовлетворяя свои похотливые желания! — больше она не могла выносить взгляда своего мужа. Ей хотелось скрыться от всего и от всех. Сбежать, исчезнуть, испариться будто пыль.
— Вспоминай, Эмилия… Это же ведь ты убила Француа! — выпалил герцог, смотря девушке прямо в глаза. — Он увидел наше соитие, начал оскорблять тебя. Я заломал его, а ты занесла над ним камень, решив избавиться от этого животного… — герцог осекся переводя дыхание, его сердце быстро клокотало, а легкие не успевали подгонять в кровь кислород. Правда лилась рекой из его уст и остановить поток информации уже не возможно. Все карты раскрыты.
— Ты сказала, что Роялз знает о присутствии твоего старшего брата в нашем поместье и это чревато последствиями. Поэтому мне пришлось убрать и его… Вспоминай же! — последние слова уже были на тон выше, и мужчина резко встал. Он навис над девушкой, словно коршун перед атакой. Если бы он знал изначально, что Эмилия не сможет вынести случившегося, то не позволил бы ей расправиться с братом собственными руками. Но было уже слишком поздно, что-то менять. Сделанного не воротишь. Теперь нужно выгребать последствия. — Неблагодарная! Мужа сама в петлю засунешь и даже не вспомнишь об этом. Будешь и дальше прибывать в своем забвении. — Максимилиан резко развернулся и вышел из комнаты, оставив жену наедине со своими мыслями. Он до последнего верил в светлое будущее с Эмилией, но оно разбилось в дребезги, как зеркало в ее покоях. Возможно, ему не следовало оставлять беззащитную и потерянную супругу со своими тараканами в голове, но и ему нужно охладить свой пыл. Привезти голову в порядок, а после чего решать проблемы по мере их поступления. По пути Максимилиан пересекся со своим другом. Тот странно посматривал на него, но вопросов лишних не задавал. Герцог до сих пор не понимал, как Роланду удалось пережить смерть своей жены, ведь сам он готов был пустить пулю в лоб из-за сходящей с ума Эмилии.
— Найдется сигара?
— Ты же не куришь!
— Видимо время наступило… — капитан достал из нагрудного кармана маленький хьюмидор* и достал оттуда сигариллу*. Максимилиан вышел на крыльцо своего поместья и жадно сделал первую затяжку…
Забвение… забвение… забвение…забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение…забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение…забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение…забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение…
Лишь единственное слово не отпускало девушку, после ухода Максимилиана, которое эхом звучало в ее голове, как мантра.
Эмилия прибывала в оцепенении, сидя на постели. Всё встало на свои места. Все, что сказал Максимилиан, была горькой правдой, где она убила своего собственного брата. Это она, сподвигла мужа на расправу с Роялзом. Это он, забыла все и жила в неведении, как ни в чем небывало. Это она была тем монстром. Ее руки дрожали, а голова готова была разорваться от боли. Сердце бешено стучало об ребра, готовое вырваться из груди, но, вместо этого, его активность постепенно приходила в упадок, что приводили к отсутствию циркуляции кровотока.
Девушка сидела на кровати и не моргала, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Слезы давно уже высохли, а вместо всех эмоций, которые переполняли ее, пришла апатия. Организм любезно дал Эмилии возможность погрузиться в безразличие ко всему вокруг. Простой выход избежать реальности, скрыться от чувства вины и не жить с осознанием того, что она убийца. Поправив на себе черное платье, малышка легла на постель и, положив руки на груди, закрыла глаза. Воспоминания, что были долгое время запечатаны глубоко в ее памяти, стали проноситься одним за другим. Детство в империи, юношество, первая встреча с герцогом Дорс. Как они сидели за Столом и обсуждал, кто готов из них умереть.
«Лишь глупец не боится смерти, но только храбрец принимает смерть, как должное.»
Именно эта фраза всплыла в голове герцогине перед тем, как ее сердце остановилось навсегда, а тело погрузилось в вечное забвение. Больше в ее жизни не будет: боли, разочарования, предательства, страха, одиночества, ревности, ненависти и искусственной любви. Ничего больше нет. Только тьма и пустота. Забвение…
Забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение…забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение…забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение…
В последний путь ее провожал сильный проливной дождь за окном, барабаня крупными каплями по стеклу, словно песню прощального марша. Казалось, что сама природа оплакивала уход девушки из этого мира, но, быть может, в следующей жизни Эмилии повезет больше.
Герцогиня Эмилия Дорс скончалась от остановки сердца в одиночестве в своих покоях.
КОНЕЦ
————————
Хьюмидор — шкатулка (реже шкаф или комната) для хранения сигар. Бывают разных размеров.
Сигарилла — это тонкие сигары в виде скрутки табачного листа, начинённого резаным табаком.
37 глава. Эпилог
Перелистываю последнюю страницу романа и я понимаю, что продолжения у этой истории нет и не будет. Так как об этом автор предупредил читателя ещё с самого начала. Закрываю книгу и начинаю переваривать прочитанное.
— Ну и что за ерунду, я только что прочитала? — морщу нос и откладываю роман в сторону на подоконнике обложкой вверх, чтобы не испачкать. Беру из начатой пачки сигарету, прикуриваю от зажигалки и делаю первую долгожданную затяжку. Легкие обжигает никотин. Глубоко затягиваюсь и медленно, неспешно выдыхаю клуб дыма в открытое окно, за которым так же льет дождь, как из ведра. Интересное, однако же, совпадение…