Забыть и выжить
Шрифт:
— Запросто! — охотно откликнулась она. И, потянувшись к нему, схватила его за голову и стала звонко целовать в щеку. — Вот тебе, хвастун! Вот! Сразу все взял в свои руки и никого не обидел при этом. Умничка!.. Это правильно, что ты Антона не пригласил?
— А там моя родня, а не его. И я не хочу, чтоб он на тебя смотрел так, будто все понимает. У меня для этого моя тетка есть…
Моцарт влез в самое неподходящее время. Саша достал трубку, посмотрел.
— Меркулов звонит, — сказал Лине. — Зам генерального прокурора… Привет, Костя. Какие проблемы?
— Как
— Да, я сейчас как раз с очередного трупа возвращаюсь. А что по моему делу?
— Ты знаешь, даже не ожидал. Есть новость. Имеется подполковник милиции из Екатеринбурга. По твоим фотографиям родственники вроде бы опознали его. Завтра с утра к вам вылетает дочь Людмила Владиславовна Макушкина. Я звонил вашему прокурору, ее встретят в аэропорту и привезут в прокуратуру, где ты с ней сможешь встретиться и решить свои вопросы. Так что, как видишь, я выполнил твою настоятельную просьбу! — В голосе послышался начальственный рык.
— Костя, не заводись. У меня сейчас не то настроение, да и тебе спать пора. Я, между прочим, тоже выполнил твою просьбу, несмотря на то что вполне мог бы и удариться в амбицию, поскольку не люблю, ты знаешь прекрасно, когда за меня решают, каким мне быть. И — тем не менее. Так что квиты. Начинаем с нуля. За то, что помог неизвестному тебе человеку, говорю спасибо, хотя я мог бы этого тебе и не говорить. Не велик барин!
— Чего?! — Показалось, что Меркулов подавился.
Турецкий расхохотался:
— Слушай, Костя, всю жизнь тебя знаю, что ж ты совсем не меняешься? Так же нельзя! Ну ладно, помирюсь я с твоим козлом, черт с ним, все равно от вас не отвяжешься… Завтра и помирюсь. Ах, Костя, а какой у нас сегодня шашлычок! А какие чудесные девушки! Это же юг, Костя! Тут каждая — красавица, а каждая вторая — чудо!
— Ты нарочно, да? — печально сказал Меркулов. — Ну никакой совести! Господи, и кого я воспитал на свою голову?! — Он застонал.
— Это судьба всех макаренок и прочих песталоццей, я правильно произнес?
— Да ну тебя к черту! — плачущим голосом воскликнул Меркулов. — Звони!..
Лину заинтересовал, как она сказала, «предмет их торга». Что за неизвестный? И Саша рассказал ей все, начиная с минуты своего приезда и кончая сегодняшним утром, когда Полковник Володя сказал ему о трупе. Ну и о своих мыслях на этот счет.
Она внимательно выслушала, а затем сделала неожиданный для него вывод.
— Поразительная вещь! — сказала словно самой себе. — Вижу тебя — еще и дня не наберется, а ты умудряешься все время открываться новыми и новыми гранями!.. Слушай, кто ты такой?
— Одно слово, — ухмыльнулся и нагло облизнул губы, глядя на Лину, — Турецкий, наверное…
Торжество в основном закончилось, народ собирался расходиться, но сидели за столом главным образом потому, что ожидали их. Все понимали: дело есть дело.
— Все, — сказал Саша, запирая машину и передавая ключи ее хозяину.
— А как же?.. — Тетка вопросительно посмотрела на доктора.
— У меня тут недалеко живут мои знакомые, я у них переночую, не беспокойтесь, я предупредила, — ответила Лина, — пешком — пятнадцать минут.
— Но сперва мы будем есть, потому что мы голодные, как тигры, — заявил Александр. — И пить. И попрошу нас не останавливать. А советы тебе, тетка, Капитолина Сергеевна даст по ходу ужина.
Но есть, чтобы поддержать хотя бы компанию, уже никто не хотел, и гости стали собираться. Сергей им помогал. Кончилось тем, что за почти убранным столом остались вчетвером. И пока Саша жарил очередные порции вкуснейшего шашлыка, которого оказалось с избытком, Лина рассказывала, а Сергей записывал все, что надо было знать Валентине. Потом и «старики» ушли в дом, оставив их вдвоем. И вместе с уходом тетки с ее обрученным супругом исчезла у Саши с Линой потребность вообще о чем-то говорить. Вполне достаточно было взглядов. Красноречивых и пылких, словно страстный поцелуй либо затяжной прыжок с парашютом…
Совсем уже поздно Александр заглянул в дом и сказал, что они с гостьей пойдут погуляют, потом он ее проводит и вернется, но, чтобы никого не будить — он настоял, чтобы Сергей остался у них, рано еще тетке оставаться одной в доме, — словом, он не будет шуметь, а устроится на террасе, куда бросил спальный мешок. На всякий случай. Хотя мог бы поклясться, что случая воспользоваться им не будет.
Да его и не представилось.
У каждого человека — мужчины или женщины — есть друг (подруга) на самый крайний либо деликатный случай в жизни. Давняя подруга Лины жила действительно в пятнадцати минутах неспешной ходьбы от дома Валентины Денисовны. И это расстояние, которое ему пришлось пройти, как показалось в эту ночь Александру Борисовичу, было самым длинным за всю его жизнь — шел и не чаял, когда ж наконец эта чертова дорога закончится!
Но зато когда пришли и открыли дверь в пустой дом — подруги, естественно, не было, — он имел уже все основания заключить эту женщину в объятия, чтобы не разжимать их уже до утра. Впрочем, если бы даже и захотел, у него ничего не получилось бы — объятия Лины оказались ничуть не слабее…
И одну вещь он все-таки понял за полтора десятка лет привычной семейной жизни: когда женщина тебя боготворит — не на словах, а ты сам видишь это в ее глазах, обращенных внутрь тебя же, — все то же самое становится совершенно другим…
С этим новым чувством нежной благодарности к женщине, лежавшей на его руке, он и открыл глаза с первыми лучами солнца.
Глава пятнадцатая НАЙТИ СЕБЯ…
Людмила Владиславовна оказалась невысокой, светлоглазой и светловолосой, полненькой тридцатилетней женщиной с миленькими ямочками на щеках. Когда она улыбалась, наверняка они становились просто очаровательными. Но лицо Люси, как она попросила себя называть, не улыбалось, напротив, оно было сосредоточенным, застывшим в ожидании. Может быть, в ожидании чуда?